"А.Кравец, Ю.Куценко. Марксистская анатомия октября и современность " - читать интересную книгу автора

пролетариату не восставать, выжидать, организовываться, отступить, чтобы
лучше прыгнуть" (ПСС, т.9, с. 382).
Марксистские прогнозы Ленина-теоретика (в отличие от немарксистских
чаяний его, как социал-якобинского политика и практика) полностью
оправдались. ВКП(б) пережила ожесточенную внутрипартийную борьбу и
уничтожение большей части старой гвардии, а СССР - крах попытки
социалистической революции в одной, отдельно взятой капиталистически
отсталой стране. Как показала история, завершение всего цикла
буржуазно-демократических преобразований в России заняло примерно столько же
времени, сколько во Франции. Там - 1789-1871 гг. у нас - 1905-1991. Причем
сходство удивительное, до мелочей. Сам Ленин напоминал Робеспьера. Он, как и
Робеспьер в свое время, неоднократно бил левых, - к примеру, на Х съезде
РКПб была запрещена "Рабочая оппозиция", добивавшаяся выполнения одного из
ключевых положений новой партийной программы о том, что "профессиональные
союзы должны прийти к фактическому сосредоточению в своих руках всего
управления всем народным хозяйством, как единым целым" (см. В. И. Ленин,
ПСС, т. 38, с. 435). На гильотину российский "Робеспьер" не попал, но
известно, что в годы сталинских "чисток" старой гвардии его вдова Н. К.
Крупская допускала, что Ленин мог бы оказаться в числе репрессированных.
После смерти вождя революции власть в Советской России, как и во Франции в
1794, перешла к термидорианской "Директории" - более правым "нэповским
коммунистам", на службе у которых было немало прорыночно настроенных бывших
меньшевиков. Полемика, возникшая вокруг троцкистских оценок Великого
Октября, свидетельствовала, что большинство "новых термидорианцев" по
существу придерживалось "старобольшевистских" взглядов...
На смену НЭПу в конце 1920-х годов пришел российский советский
бюрократизм во главе с И. В. Сталиным, который воплотил в себе многие черты
Наполеона I и даже отчасти Наполеона III. Спецификой российского
бонапартизма (что, надо сказать, до сих пор сбивает с толку очень многих)
было то, что советский "Наполеон" подвел черту под развитием революции,
введя в СССР режим "государственного социализма", спроектированный еще в XIX
в. сен-симонистами, Родбертусом и др., - модель общества, которую беспощадно
критиковал Ф. Энгельс в последние годы своей жизни. Однако основные
характеристики бонапартизма, описанные К. Марксом в работе "Восемнадцатое
брюмера Луи Бонапарта" (см. Соб. соч., т. 8, сс. 115-217) просматриваются и
в его особом, советском, варианте. Здесь и культ личности, основанный на
"традиционной народной вере", и "огромная духовная революция" по его
развенчанию (см. там же, т.16, с. 375). Здесь и "исполнительная власть с ее
громадной бюрократической и военной организацией", при которой "всякий общий
интерес немедленно отрывался от общества, противопоставлялся ему как высший,
всеобщий интерес, вырывался из сферы самодеятельности членов общества и
делался предметом правительственной деятельности, - начиная с моста,
школьного здания и коммунального имущества какой-нибудь сельской общины и
кончая железными дорогами, национальным имуществом и государственными
университетами". Российская революция, как и Великая Французская, "должна
была развить далее то, что было начато абсолютной монархией, -
централизацию, но вместе с тем она расширила объем, атрибуты и число
пособников правительственной власти" (там же, т.8, с. 207). Сталин, как и
Наполеон, "завершил эту государственную машину" (см. там же), как и
последний, он заложил основу новой судебно-правовой системы, ввел новое