"Даниил Федорович Краминов. Дорога через ночь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

лишь губы и сверкнув золотом. - В вашей внешности сомнительного ничего
нет. В ней все ясно. Подстрижены вы по-здешнему, на вас американский
костюм, - он остановился и, брезгливо оттопырив губы, добавил: -
Поношенный... Не думаю, что вы пользуетесь вещами из вторых рук: люди,
приобретающие подержанную одежду, по таким ресторанам не ходят.
- Да вы настоящий Шерлок Холмс!
Стажинский наклонил голову с насмешливой почтительностью.
- Благодарю за комплимент... Между прочим, Конан Дойл сделал своего
героя не только очень наблюдательным, но и честным. Шерлока Холмса не
могли ни обмануть, ни подкупить, что в наше время делается со многими
легко.
- Обманывают или подкупают?
- И то и другое. Там, где нельзя обмануть, пускают в ход деньги. За
деньги люди меняют убеждения, друзей, родину, все...
Со злым вызовом поляк снова уставился прямо в глаза мне: попробуй
опровергни! Он принимал меня, несомненно, за одного из тех, кто променял
за деньги, за удобства, за покой убеждения, друзей, родину. Это обрадовало
меня: человек, осуждающий других за грех отступничества, не мог быть
отступником. Я готов был обнять его, но не решился. Только наклонился к
нему и накрыл ладонью его костистую, с шершавой кожей и вздувшимися венами
руку.
- Если вы думаете, что я сменил свои взгляды или родину из-за денег,
вы ошибаетесь.
Он выдернул руку и спрятал под столом, недовольно фыркнув:
- Тогда из-за чего же вы сменили их?
- Да с чего вы взяли, что я сменил их?
Сосед молча указал на мою одежду.
- И только?
- Этого вполне достаточно.
Самоуверенность собеседника не только смешила, но и раздражала.
Потянувшись через столик, я поймал борт его серого пиджака и распахнул,
чтобы видеть внутренний карман. Изображенное желтыми "под золото" буквами
там красовалось название известного нью-йоркского универмага. Вывернув
немного пиджак, я показал обладателю марку магазина.
- Ведь так нетрудно доказать, что вы только что сменили свои взгляды
и родину, как сменили старый костюм на этот.
Стажинский резко отбросил мою руку и застегнулся на все пуговицы.
- Я только что приехал из Польши и через несколько дней вернусь
домой.
- Значит, сменив костюм, вы сами-то не изменились?
Поляк выпрямился, выставив грудь и откинув голову с театральной
гордостью. Он и в прежние времена становился иногда в такую позу, будто с
него не сводил глаз битком набитый зрительный зал, готовый разразиться
рукоплесканиями. Ему нравилось немного "играть" (не на сцене, а в жизни),
и он не упускал случая показать себя так, чтобы им любовались. И время не
изменило этой склонности: профессиональные артисты сходят со сцены к
определенному возрасту, артисты в жизни "играют" до самой могилы.
- Я не изменился и не мог измениться, - провозгласил он.
Снова поймав его руку, я прижал ее к столу.
- Казимир, дружище, я тоже не изменился. Я тоже приехал сюда на