"Даниил Федорович Краминов. Дорога через ночь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

кричал:
- Пусть убьют!.. Пусть!.. Я не хочу жить с ними на одной земле...
Новичок долго не мог ни есть, ни говорить. Соседи с трудом вливали
воду в его рот. Избитый благодарно смотрел измученными глазами или
показывал пальцем на свои потрескавшиеся губы: еще воды! Мы скоро узнали,
что зовут его Казимир Стажинский, а подвергся он такой каре за то, что
плюнул в лицо коменданту лагеря Дрюкеру.
Дрюкашка, как звали его заключенные, - невысокий, плотный эсэсовец с
маленькой белобрысой головой и по-женски широким задом - провоцировал
новичков. Неповиновение возбуждало его, и он с увлечением изобретал
наказания. Встречая новеньких у ворот лагеря, комендант выбирал тех,
которые казались ему сильнее других физически, крепче духом, упрямее.
Хлестал тростью по глазам, бил в зубы, дергал за нос. Попытка уклониться
от удара и избежать боли тут же приводила к избиению. Сопротивление
наказывалось с изощренной жестокостью. Обнаружив упрямца, Дрюкашка зло и
обрадованно орал своим подручным:
- Ага, не гнется!.. Бить его, такого-сякого, чтобы мягче губки душой
и телом стал!.. Кости мешают - дробите их к черту!..
Когда избитый распластывался в беспамятстве, пинал его ногой и с
улыбкой довольства поворачивался к охранникам.
- Избитый сразу признает в избивавшем своего хозяина и сам перед ним
голову склонит...
Нам удалось выходить Стажинского, хотя рана на его щеке долго не
заживала, гноилась и кровоточила. Обитатели барака привязались к смелому и
неугомонному поляку. До немецкого концлагеря он сидел в польских, немецких
и французских тюрьмах, сражался в Испании, потом снова голодал и кормил
вшей во французском концлагере.
Мы - мои товарищи и я сам - смотрели на Казимира Стажинского с
восхищением. Одни из нас со студенческой, другие - почти со школьной
скамьи оказались на фронте, видели долгое и трудное отступление, попали в
плен, а потом в концлагерь. Рядом с нашими короткими, ничем не
примечательными жизнями история поляка была интересной, красочной и даже
славной.
Еще в молодости примкнул он в Польше к революционной партии, которая
больше всего преследовалась властями и подвергалась травле. Его
арестовали, судили и посадили надолго в тюрьму. Обезоружив оплошавшего
надзирателя и переодевшись в его мундир, Казимир бежал, скитался некоторое
время по стране, а затем пробрался в Германию. Немецкие поклонники
"законности и порядка" схватили его и, пока отношения между Берлином и
Варшавой были натянутыми, держали в своей тюрьме. Когда же берлинский
ефрейтор вздумал пофлиртовать с варшавскими правителями, он распорядился
преподнести им подарок в виде... украшенного стальными наручниками
Стажинского. Ему удалось, однако, выпрыгнуть из поезда, замедлившего ход
на границе, спрятаться в лесу и после двух недель блужданий добраться до
Парижа. "Прекрасная Франция" была в те времена тоже неравнодушна к столице
на Висле и решила вернуть беспокойного Стажинского в Польшу.
Французские друзья вмешались в его судьбу. В газетах появились
негодующие статьи и заметки против посягательства на право убежища.
Стажинского не выдали Польше, а посадили в местную тюрьму. Освободили
через год, обязав немедленно покинуть страну. Он отправился в Испанию, где