"Авенир Крашенинников. Затишье " - читать интересную книгу автора

снега. И вместо каменных громад по сторонам их стояли дома в один - много
два этажа, либо сплошь деревянные, либо с кирпичным низом.
Жандарм сдал Бочарова с рук на руки какому-то лысому и в бакенбардах
чиновнику. Тот уныло прочитал, что студент Петербургского горного института
Константин Петров Бочаров выслан в административном порядке из столицы за
укрывательство прокламации "К молодому поколению", злостно направленной на
расстройство общественного порядка.
Костя был определен под надзор полиции. Ему воспрещалось, покидать
Пермь без особого на то разрешения, воспрещалась всякая педагогическая и
публичная деятельность, не дозволялось работать, печатником, литографом,
фотографом, библиотекарем или служить в такого рода заведениях... Но,
сказали ему, при высоком соизволении господина начальника губернии он может
служить в канцеляриях государственных ведомств.
Ни о каком деле в своем изгнании Костя не думал. Он стоял, притиснув к
коленям баульчик, дыша колючим воздухом, потерянно оглядываясь. Слева от
него на вытоптанной, замусоренной по снегу площади виднелись торговые
каменные ряды, дальше опять угадывали глаза низкие провинциальные строения.
Справа заметил он окна магазинов и помпезный дом, вступивший в улицу высоким
подъемом с лестницей и толстыми колоннами. Уж прокрадывались в улицу ранние
декабрьские сумерки, магазины были забраны железными ставнями на болтах,
редкие прохожие торопливо бежали по дурно прометенному тротуару. Небо
серело, угасало.
И так же замирало все в душе Бочарова. Казалось, что он один; тоненьким
прутиком торчит посередь бескрайней заснеженной пустыни, никто не отзовется
на его крик, никто не заметит его отчаяния.
Однако надлежало идти: у Кости на руках было предписание мещанской
вдове Поликуевой. Вдова обязана дать предъявителю сего угол и содержание.
Бочаров перехватил баульчик и двинулся напрямик.
Перед ним мелко шагала фигура в сапогах с калошами, в шалях и платках,
по-цыгански пестрых. Костя окликнул, увидел не то стариковское, не то
старушечье лицо с белыми мохнатыми бровями, спросил, как найти кладбище.
- Придет пора, сволокут, - пробормотали в ответ. - Сами же нс спешите,
молодой человек.
Пришлось объяснять, что возле самого кладбища живет мещанская вдова
Поликуева, которую он разыскивает.
- Нет прямее пути, чем на кладбище, - сказала фигура. - До Разгуляя и
от Разгуляя...
От быстрой ходьбы Костя разогрелся. Впереди как-никак маячил какой-то
теплый угол и, наверное, еда. А может быть, эта самая вдова окажется доброй
и ласковой молодой женщиной.
В Разгуляе теснили друг дружку питейные заведения и еще бойко
торговали. У поперечного бруса, понурив головы, зябли под мешковинами
лошади. Хозяева их отогревали печенку забористой водкой. То и дело
распадались двери, выплевывая клубы пара, надрывные песни, ругань.
Пошатывающиеся люди раскорячивались у самого угла и опять ныряли в пар.
Впереди сгустками дыма застыли деревья, показалась церковь с малой
колокольней. Чуть в сторонке едва виднелась кучка слободских домиков с
бельмастыми окошками. Из кладбищенских ворот появился человек в долгой
шинели, в солдатском картузе. Уши его были увязаны теплым платком, из-под
платка вылезала желтоватая вата бакенбардов и паклевые усы. Вместо правой