"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

ожидал ничего иного и, желая загладить впечатление, заметил сокрушенным
тоном:
- Какая жалость, что у такого богобоязненного человека такое
замешательство в мыслях! Он страшно несдержан, а иногда с амвона позволяет
себе такие выражения, которые могли бы сойти за ересь, и потому-то мы
должны были запретить ему проповеди. Один раз он до того увлекся, что
сказал своим слушателям в костеле: если надо выбирать между домом и
костелом, то лучше уж пропустить обедню, чем отложить кормление голодного.
А в другой раз под видом слова Божьего проповедовал такую ересь, что мы
перепугались, как бы кара Божья не постигла весь монастырь, если мы еще
потерпим такие речи.
Когда ваше превосходительство пожелали видеться с отцом Елисеем, я
предвидел, - прибавил настоятель, - что вы рискуете подвергнуться
каким-нибудь неприятным увещаниям. Но не стоит принимать к сердцу того,
что болтает желчный старик.
- Это святой человек, - коротко возразил гетман.
- Но при своей святости он тем опаснее, - подхватил отец Целестин. -
Было бы лучше всего, если бы его перевели куда-нибудь, где говорят на
другом языке, там он оказал бы меньше вреда, и я буду просить об этом у
генерала ордена.
Браницкий не отвечал ничего и с пасмурным лицом вышел из монастыря,
сопровождаемый смиренным настоятелем, который вывел его за монастырскую
ограду. И хотели уже свернуть на площадь, но в это время из главных
монастырских ворот стали выходить попарно доминиканцы, перед которыми
несли черный крест и траурную хоругвь.
Настоятель не сказал Браницкому о том, о чем ему только что сообщили,
что к монастырю приближалось бедное погребальное шествие с останками
егермейстера из Борка. Впереди шел в черной одежде один только ксендз...
Вдали виднелась небольшая группа провожатых, шедших за деревенской телегой
с простым гробом, прикрытым покровом; в телегу была впряжена пара черных
волов. Среди провожатых была одна женщина под густой черной вуалью - ее
вел под руку высокий мужчина. Несколько поодаль медленно шли двое-трое
приятелей. Заметив похоронное шествие, к которому торопливо вышли
навстречу, чтобы присоединиться к нему, доминиканцы, гетман побледнел, и,
не желая быть узнанным, не вышел на площадь, а остался около калитки -
отделенный от площади толстой каменной стеной.
Настоятель, уже попрощавшийся с гетманом и собиравшийся уходить,
заметил, что он остановился, и занял выжидательную позицию в нескольких
шагах от него.
Между тем похоронное шествие медленно пересекло площадь и направилось
к кладбищу; раздался погребальный звон, в маленьком местечке жители,
выбегая из ворот, присоединялись к процессии.
Браницкий, не двигаясь с места, печальным и внимательным взглядом
следил за процессией, пока она не скрылась за оградой кладбища.
Он ни на минуту не отрывался от этого печального зрелища, которое
произвело на него необычайно сильное впечатление: может быть, потому что
он еще сохранил в памяти странные и суровые слова отца Елисея.
В костеле еще звонили, и на кладбище развивались хоругви, когда
Браницкий, уже не боясь, что его увидят, поспешил перейти пустую площадь и
направился к своему дворцу.