"Петр Краснов. Пой, скворушка, пой" - читать интересную книгу автора

корячился, без денег, без... Совесть куда денешь?.." В первый раз высказал,
доняла. Отпаивать зятю досталось, зашлась: "А я рази ви... виновата рази,
что с папаней ин... инсульт был?.." Врет, первый криз у отца только через
неделю случился, как после узналось; а уж хоронить его Василий из Актюбинска
приезжал, поближе перебрался было к местам своим. Может, тогда и надо было
вернуться сюда, к матери, - нет, еще дальше черт понес...
Лучше на вокзале перекантовался бы, чем ночевка такая. Раиса, из всех
старшая, себя всегда особняком держала, а замужем и вовсе, любую подмогу
свою в счет ставила. При встречах, в письмах ли - только и разговору,
сколько на лекарства отцу-матери истратила да что им из старья своего
свезла-сбагрила, торговка; и когда уже с Иваном они, братком старшим,
учились тут, то лишь проведать иной раз заглядывали, по наказке по
родительской обязательной: роднитесь... Торговой уже точкой заведовала,
кооперативом потом; покормить покормит, а если десятку когда сунет, то на
двоих. А как сокрушалась в письме к нему ответном, какой-то месяц всего
назад, что избу никто не покупает, чуть не со слезой, не с причетом, - хотя,
может, и пятидневной выручки ее не стоит она тут, изба. Дочерям-то, впрочем,
по квартире уже куплено давно и обставлено, зять на иномарке катается, на
даче азиаты живут, что-то ей выращивают, - вцепилась в жизнь сеструха.
Так что можно было, пусть и с натяжкой невеселой, считать, что ему еще
повезло, а то хоть в бомжи. На дачу к Раисе, по-родственному.
А весна тянула - и с теплом, и со всем остальным, чего от нее ожидали.
Ничего не ждал от нее, может, лишь он один... или уж все их, ожиданья
отпущенные, порасходовал без толку, поразмотал? Да и сколько им ни быть, не
обманывать.


II

С дровами через неделю дело решилось: за две ездки с Федькой-Лоскутом к
брошенной и полурастащенной уже ферме приволокли на тросу с десяток бревен,
одно теперь оставалось - пили, коли да складывай. Лоскут поставил свой
трактор-колесник на горушку, помагарычить зашел.
- Да-к ты надолго ль? - спрашивал не в первый раз, оглядывая бедняцкий,
ему-то куда как знакомый обиход избы, тетешкал стакан в руке Федька. Пил он
трудно, и нехорошей была эта примета: такие и останавливаются не сразу, с
трудом. - А то да-к еще притартаем дровья, что нам...
- Не знаю. - Паспорт свой, малость подумав, он уже отдал в сельсовет,
на прописку; а выписаться, в случае чего, недолго. Нет, умница все ж
Гречанинов - уговорил, еще в Днестровске гражданство ему российское
выхлопотал: какая-никакая, мол, а мать... Мамаша, нечего сказать.
Отбрыкивается от детей своих как может, и нагляделся он, сколько люду
русского мотается теперь без призору всякого, отовсюду ж гонят нас, где
обжили все, обустроили, измываются как хотят... - Как сложится.
- Ну и складывай. А то скучно, - пожаловался Лоскут, моргая рыжими
ресницами, и все лицо его блекло-рыжим было, безбровым и будто выгоревшим,
одни глаза голубели по-младенчески бездумно как-то. Лет на несколько если
старше его, не больше, и детвы полон дом, сразу и не сочтешь- четверо,
пятеро ли. - Скучная нам житуха, Васек, пришла - не сказать... Ни работы
путевой, ни веселья. Так, промеж пьяни все... вполпьяна. А ты б, может,