"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

трюки, до конца ее изучить и тем для себя обезвредить. Разумеется, я не был
столь безрассуден, чтобы надеяться, будто тем самым лишу ее последнего
слова. Но все же старался биологически приблизить ее к себе и обосновать,
чтобы в конце концов она слилась с самой жизнью как ее естественное
завершение, просто как одна из ее сторон, хоть и неприятная, но настолько
самоочевидная и будничная, что давно утратила грозный ореол
исключительности.
Я достиг одного: понял и признал естественность, более того -
необходимость смерти, которая в силу этого удивительнейшим образом
включается в закономерный круговорот природы, что - если додумать все до
конца - в какой-то мере даже успокаивает.
Значит, она имеет смысл. (Да, имеет!)
Но вот что мне так и не удалось: это не избавило меня от
первоначального инстинктивного отвращения к смерти, от ее чувственного
неприятия! А поскольку подобным оружием со смертью не справишься, мой
протест против нее скорее оказывал на меня обратное воздействие, которое
обычно попросту называют страхом. При всем том, что разумом я принимал
естественность смерти, страх оставался.
И вдруг произошла странная вещь.
Здесь, на войне - и это наверняка не нужно тебе особо доказывать - я
окружен смертью на каждом шагу в самых различных и самых ужасных ее
подобиях, какие только можно себе представить, и даже в таких, какие не
может придумать самое буйное человеческое воображение. Причем это смерть - я
пользуюсь единственным числом для обозначения всех ее случаев - абсолютно
бессмысленная! Абсолютно! (Я не должен тебя убеждать, что прекрасно понимаю
все цели, "преимущества" и "выгоды", ради которых ведется нынешняя война и
которые вместе взятые - если измерять это утратой человеческих жизней и
небытием - сущая бессмыслица!) Итак, ежели в мирной, моей "настоящей" жизни
я - коли можно так выразиться - познал осмысленность смерти, но не утратил
страха перед ней, то здесь я познал бессмысленность смерти, а от страха
смерти избавился.
Этого-то я и не могу постичь, это-то меня и беспокоит.
Судя поверхностно, можно сделать вывод, что повседневность смерти
отупляет, а частые встречи с ней превращаются в привычку. Безусловно, в этом
есть доля истины; если бы повторение не отупляло, не могли бы работать
большинство врачей и прозекторов, но сводить все к одной лишь привычке тоже
нельзя.
Разумеется, тут играет роль и время: при штыковой атаке, под отсечным
огнем и во множестве иных случаев у человека просто нет времени на страх.
Наоборот, секунду за секундой он накапливает микроскопические частички
жизни, которые уворовал у судьбы, а если успевает еще о чем-нибудь подумать,
так только о том, как продлить это благополучие.
Все, что я говорю, вне всякого сомнения, верно, но я не перестаю
думать, что главный фактор, формирующий здешнее отношение к смерти, - именно
ее бессмысленность. Не знаю, как это выразить, но словно бы смерть перестает
быть реальностью! Настолько она выходит за рамки естественного порядка
природы и жизни. (Словно ее вообще не существует... Парадоксально, правда?
Притом что смерть косит людей миллионами!) Или, быть может, иначе: в мирное
время, "на гражданке", смерть обычно позволяет нам в какой-то мере
подготовиться, дает о себе знать болезнью, серьезным увечьем, настает в