"Милош В.Кратохвил. Европа в окопах (второй роман) " - читать интересную книгу автора

койке к стене и закрыть глаза, чтобы полностью отключиться от окружающего,
мешающего его мечтам. Пожалуй, эта первая ночь на пароходе окончательно
завершила первый военный этап в жизни Дональда, его мечты о будущем почти
мгновенно были поглощены здоровым, освобождающим сном.

Почти за три недели до этой ночи произошло резкое столкновение между
молодым Шенбеком-Маннесманом и его не менее молодым свояком Куртом фон
Лютгенфельсом, мужем сестры Шенбековой жены.
Дату этой ссоры можно установить с точностью до дня: девятнадцать дней
назад. Но и самая точная дата, даже если бы она каким-то образом достигла
сознания Гарвея, ничего бы ему не сказала, и он никак не сопоставил бы ее с
собственной судьбой.
Весь спор между свояками, некоторое время грозивший из словесного
столкновения перейти в нечто гораздо худшее, в самом деле развивался весьма
необычно. Началось это - как часто бывает при больших скандалах - совершенно
невинно. С одной фразы...
Курт, войдя в кабинет своего свояка, небрежно уселся на боковую грань
письменного стола, и на самом видном месте под стеклом, у переднего края
столешницы, обнаружил следующий текст: "В той же мере, как предпосылкой
величия Германии является прусское владычество над ней, так предпосылкой
величия и торжества добра во всем мире является господство немецкой
культуры, немецкого духа и характера. Генрих Трейчке". Дочитав, Курт с
улыбкой обратился к сидящему напротив:
- Это и есть твое поле битвы?
Если существовала какая-то фраза, которую ему не следовало произносить,
так именно эта. Разумеется, автор сих шести слов и отдаленно не мог
предвидеть, какую цепную реакцию вызовут они в уме свояка, реакцию, которая
без промедления поведет к взрыву.
Ведь он не знал, что...
...Письменный стол с программным лозунгом, провозглашенным Трейчке, для
Шенбека действительно был полем битвы. Как немецкие мужи воюют на фронтах
огнестрельным оружием, так иной немецкий муж выковывал здесь для тех же
сражений могучее духовное оружие, которое заслуживает не меньшего уважения.
Но бог свидетель - слова Курта были отнюдь не знаком восхищения или
признанья: кто-кто, а уж Шенбек хорошо знал своего названого братца!
Наоборот, Курт произнес эти слова иронически, если не насмешливо.
Но и Курту не могло прийти в голову, что в последние дни случилось с
Бертом Шенбеком, с его творением. Да: ТВОРЕНИЕМ. Именно так возвышенно и
одновременно скромно именовал про себя Берт Леопольд Вильгельм
Шенбек-Маннесман свой литературный труд, где собрал воедино все самые святые
идеи, поднимающие на недостижимую высоту назначение немецкой нации,
германской расы. Великие идеи классиков он тонко соединил с выражением
собственной веры; и это столь мастерски слепленное целое должно было поднять
дух немецких воинов, приблизить победу справедливого дела.
Закончив свое творение, он сразу же предложил его президиуму
Общегерманского Союза, в заседании которого он, разумеется, не участвовал,
чтобы не помешать - как заинтересованный автор - свободному обсуждению
своего труда. Он не сомневался, что книгу - свыше трехсот страниц - Союз,
безусловно, издаст и позаботится о ее распространении и пропаганде. Невольно
мысли вели его дальше - к почестям и признанию за столь выдающееся