"Михаил Кравцов. Статьи о книге "Зохар" (иудаизм)" - читать интересную книгу автора

от собеседника.
Такое сосредоточение с мыслями является не чем иным, как новым
приобретением утраченного - за века абстрагирования - полноценного смысла,
именно собирание потерянных искр и оттенков глобальной Истины - это
имманентное и самостоятельное овладение тем знанием, которое первоначально
было вручено как дар.
Зохар является, на наш взгляд, самой первой фразой человеческого ответа
Богу Синайского Откровения, которая была произнесена евреями за века их
религиозной истории. В нем собрались когда-то утерянные и вновь обретенные
смыслы Торы. Какие именно смыслы были возвращены и на каком этапе истории
они были потеряны - на это намекает сам Зохар в указании на то, что книга
была составлена в начале новой эры. Впоследствии, когда эти смыслы вновь
стали превращаться в абстракцию под действием аналитической традиции
раввинизма, они обнаружили свою специфическую обрисовку - и раскрылись в
форме напоминающего неоплатонизм учения Ицхака Лурии; в сходных с
гностицизмом взглядах и практике Шабтая Цеви и Иакова Франка; в
морализаторстве представителей Мусара, в чем-то похожем на учение отцов
христианской церкви о нравственности; в целом ряде идей, ставших в свое
время достоянием ислама и вновь проявившихся у евреев в мировоззрении
некоторых хасидских школ, которое до удивления совпадает с мировоззрением
раннего суфизма. Важно, что все эти новшества спонтанно и органически
вписались в живую плоть иудаизма, демонстрируя этим, что они изначально не
чужды еврейскому учению.
Для вглядывающихся в Тору все еще оставалось внешнее и внутреннее, но
это было уже преобразованное внешнее и переосмысленное внутреннее. Зохар как
бы обосновался на самой границе еврейского мира, он стал воротами, через
которые двинутся караваны, осуществляющие обмен между еврейской идеологией и
иными культурами, общим ракурсом, дающим возможность соотнести все то, что
находится внутри, со всем тем, что снаружи. Именно тогда, когда в процессе
вхождения внутрь иудаизма (в толкованиях каббалистических школ Цефата).
Зохар потерял часть искр своего смысла - и эти искры обрели форму
гностицизма саббатианской и франкистской ересей, - в нееврейском мире
складывался и набирал силы гностицизм современной науки. Случайное ли здесь
совпадение или это не совпадение вовсе, а следствие органичного взаимного
влияния культур, о котором мы говорили выше, это мы не сумеем выяснить.
Важно, что образовалось новое внешнее мир секулярных идей и светской
культуры, - с которым иудаизм не обязательно должен находиться в
противоборстве, может вступать в диалог, а не в спор, так как этот мир не
требует от евреев безусловного разрыва со своей религией и своим народом.
Мир светской культуры сделался на удивление не чуждым для евреев, и
еврейское секуляризованное сознание оказалось на редкость продуктивным для
науки и искусств, словно бы попало в родную для себя среду. И, быть может,
те евреи, которые возвращаются ныне к иудаизму из светской культуры, - а
именно для этих людей особенно близок и внятен Зохар - несут с собой в
еврейскую религию те потерянные и еще не обретенные смыслы, о которых мы
вели речь. И ни одна из книг традиции - мы не имеем в виду книги Священного
Писания - не способна столь красноречиво убедить этих евреев в правильности
выбранного ими пути, как Зохар. Во всяком случае, именно в этих людях,
которые приходят в еврейскую религию извне, будучи привлечены светом Зохара,
видим мы будущее иудаизма.