"Вадим Крейд. Георгий Иванов ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

посредственный. Дома, по выходным, было скучновато, во всяком случае, не так
интересно, как в корпусе. Иногда в сопровождении уже взрослой сестры Наташи
он ходил на смешные фильмы с Максом Линдером, которого через несколько лет
встретил лично в "Бродячей собаке", и его удивило, что знаменитый комический
актер, столь изобретательный на экране, в реальной жизни оказался человеком
плоским и тусклым. Смотрели сентиментальные драмы ("мыльные оперы" тех дней)
наподобие той, о которой писал друг Георгия Иванова юный Осип Мандельштам в
стихотворении "Кинематограф":

А он скрывается в пустыне -
Седого графа сын побочный.
Так начинается лубочный
Роман красавицы-графини.

Да и сам Георгий Иванов отдал в стихах дань "великому немому", написав
в семнадцатилетнем возрасте стихотворение под тем же названием -
"Кинематограф":

...Разбойники невинность угнетают.
День загорается. Нисходит тьма.
На воздух оглушительно взлетают
Шестиэтажные огромные дома.

Седой залив отребья скал полощет.
Мир с дирижабля - пестрая канва.
Автомобили. Полисмэны. Тещи.
Роскошны тропики, Гренландия мертва.

Да, здесь на светлом трепетном экране.
Где жизни блеск подобен острию,
Двадцатый век, твой детский лепет ранний
Я с гордостью и дрожью узнаю...

Этот панегирик XX веку с его автомобилями, многоэтажными домами,
дирижаблями, мишурным блеском и реальным насилием интересен тем, что он
стоит особняком в творчестве Георгия Иванова, уже тогда облюбовавшего
ретроспективную тему.
С матерью отношения были неровные, да и не всегда, приходя из корпуса
домой, он заставал ее. Делать дома было нечего, и в воскресенье вечером он
охотно возвращался в старое здание на Ждановской улице, населенное
сорванцами, наставниками, призраками и портретами императоров. Когда Жорж
стал постарше, мать перепоручила заботу о нем своей кузине Варваре, жившей с
мужем в здании Министерства внутренних дел на Моховой улице в большой
казенной квартире комнат в пятнадцать. Муж тети Вари занимал должность
егермейстера его императорского величества, то есть ведал царской охотой.
Супруга егермейстера Маламы, - вспоминал Георгий Иванов, - "имела
вспыльчивый и чрезвычайно властный нрав. Перед ней не только дрожали курьеры
и прислуга - побаивалось ее все Министерство. Квартира... от обстановки до
самого воздуха дышала важностью, респектабельностью, холодком, близостью к
"сферам". Достаточно сказать, что войдя в нее, можно было столкнуться с