"Александр Алексеевич Крестинский. Довоенные мои игры " - читать интересную книгу автора

- А я как прыгну! Как задохнусь! - захлебывался мальчишка. - А снегом
как завалит!
- Не страшно?
- Ни капельки!
Врет. Страшно. Но он прыгнул. Все-таки он прыгнул, хоть и цеплялся за
Кроню.
- Ой, врешь! Я ж видел, как ты испугался!
- А вот и нисколечко!
- Чего ж ты меня за руку хватал?
- А вот и не хватал, и не хватал!..
Меня они не замечали. А я стоял рядом и все примерял к себе - и эту
крышу, и этот сугроб, и Кронин насмешливый голос примерял.
Через несколько дней мы снова пошли на Большую Пушкарскую - так
называлась улица, где жил Кроня. Когда проходили через двор, я поглядел на
сарай: свежий снег завалил крышу - никаких следов. Зато в памяти эти следы
хранились четко. В памяти их ничем не завалишь. И стоило этим следам
пробудиться, как я снова пережил чувство обидного одиночества, которое
испытал тогда, около крыльца, и снова меня терзали сомнения в собственной
храбрости...
В Крониной комнате мною овладело какое-то злое равнодушие. Я не хотел
смотреть картинок, не хотел играть. Я хотел, пожалуй, одного: разрушать.
Я устроил разгром Крониной армии. Я разбросал его оловянных
солдатиков, словно они убиты. А посреди поверженной армии поставил
знаменосца с белым флажком, вырезанным из бумаги. Он сдавался, знаменосец.
Капитулировал. Молил о пощаде.
Я все это сделал с холодной решительностью, но легче мне не стало.
В следующий свой приход я обнаружил армию воскресшей. Солдатики
стояли сомкнутыми рядами, в колонну по четыре, впереди командир и
знаменосец, на древке - красный лоскуток. За колонной двигались две пушки
и тачанка с пулеметом. Это была новость - артиллерии у Крони я никогда не
видел. Вряд ли Мария Михайловна могла заниматься солдатиками. Ей не до
того. В лучшем случае смела бы их в коробку, да и дело с концом. Это все
Кроня. Он навел здесь порядок.
Из старых облезлых кубиков я построил линию Маннергейма. Потом пробил
артиллерией проход и двинул туда войска. Завязался рукопашный бой на
территории противника.
Мама через день работала в вечернюю смену. В такие дни по утрам я
твердил: "Идем на Пушкарскую, идем..." Мама удивлялась, но легко
уступала - она сама любила ходить к Марии Михайловне, тем более что та
шила ей к лету какие-то блузки, юбки... "Маша, ты слышишь, - смеялась
мама, - он мне буквально покою не дает - хочу на Пушкарскую, и все!.."
Мария Михайловна гладила меня по голове и тихо смеялась своим гортанным
волнующим смехом.
Как-то, войдя в Кронину комнату, я даже вскрикнул от удивления:
сквозь линию вражеских укреплений мчалась кавалерия - двадцать конников с
саблями наголо!.. Кавалерии у Крони раньше не было, это точно. Значит, он
достал где-то или купил, чтобы... Нет, это невероятно! Когда я представил
себе, как перед уходом в школу Кроня расставляет на полу оловянную конницу
и от удовольствия вытягивает губы трубочкой, когда я представил себе, что
он при этом думает, - у меня даже в горле защекотало. Моя тайна внезапно