"Дж.Кришнамурти. Свобода от известного." - читать интересную книгу автора


Одно из самых обычных проявлений насилия - это гнев. Когда нападают
на мою жену или сестру, я говорю, что испытываю справедливый гнев. Когда
нападают на мою страну, на мои идеи, мои принципы, мой образ жизни, я в
справедливом гневе. Я гневаюсь также, когда нападают на мои привычки, на
мои мелкие убогие мнения. Когда вы больно задеваете меня или оскорбляете,
я прихожу в гнев; если вы бежали с моей женой, я испытываю ревность, и
эта ревность называется справедливой, потому что моя жена - моя собствен-
ность. И обычно все эти формы гнева являются морально оправданными.
Убийство ради своей страны также оправдывается. Так что когда мы говорим
о гневе, который является частью насилия, то будем ли мы рассматривать
гнев в терминах справедливого или несправедливого гнева в соответствии с
нашими собственными наклонностями, господствующей внешней традицией, или
будем рассматривать гнев как таковой? Существует ли вообще справедливый
гнев? Или это только гнев? Не существует ни хорошего, ни дурного влияния,
есть только влияние. Но когда вы находитесь под влиянием чего-то, что мне
не нравится, я называю это вредным влиянием.

Когда вы защищаете вашу семью, вашу страну, маленький цветной лоск-
ут, именуемый знаменем, верование, идею, догму, вещь, которую требуете
или которой владеете, сам факт этой защиты указывает на гнев. Так вот,
можете ли вы рассматривать гнев без толкования, оправдания, не говоря: <Я
должен защищать мое имущество>, или <я был вправе испытывать гнев>, или
<как глупо было гневаться>? Можете ли вы смотреть на гнев как на нечто,
существующее само по себе? Можете ли вы смотреть на него совершенно
объективно, т.е. не оправдывая и не осуждая его? Можете ли вы смотреть на
него именно таким образом?

Могу ли я смотреть на вас независимо от тот, испытываю ли я к вам
вражду или считаю вас чудесным человеком? Я могу увидеть вас только тог-
да, когда буду смотреть с определенным вниманием, в котором не будет
представлен ни один из этих аспектов отношений. И могу ли я смотреть на
гнев таким же образом? А именно, что я не защищаюсь от этой проблемы, не
сопротивляюсь ей, что я наблюдаю этот необыкновенный феномен без ка-
кой-либо реакции на нет?

Очень трудно смотреть на гнев бесстрастно, ибо он есть часть меня,
но именно так я пытаюсь смотреть. Вот я, склонный к насилию человек, бе-
зотносительно к тому, черный ли я, коричневый, белый или красный. Для ме-
ня неважно, является ли эта склонность унаследованной или возникшей под
влиянием общества; для меня важно лишь одно: возможно ли быть свободным
от нее. Быть свободным от склонности к насилию - это для меня все. Это
для меня важнее, чем секс, пища, положение, ибо эта склонность развращает
меня, она губит меня и губит мир, и я хочу понять ее, я хочу быть выше
нее. Я чувствую себя ответственным за весь этот гнев и насилие в мире. Я
чувствую свою ответственность, и это не только слова. Я говорю себе: <Я
смогу что-то сделать, если только окажусь способным возвыситься над гне-
вом, над насилием, над национализмом>. И то чувство, что я должен понять
насилие в самом себе, дает потрясающую энергию, страстное желание иссле-
довать.