"Феликс Кривин. Сегодняшние сказки (Сказки о поиске земли обетованной - 2) " - читать интересную книгу автора

И Зиновий Дракохруст остался жить в этой квартире. Он садился в ногах у
Владимира Ильича, как сидел Владимир Ильич на известной картине в ногах у
президиума, хотя за столом было для него приготовлено место. Ильич сидел на
ступеньке и что-то быстро писал, а у Дракохруста быстро не получалось:
перевести со стихов на прозу в принудительном порядке легко, но не так-то
легко вернуться к стихам от этой прозы.
Он бродил по городу, который был ему когда-то родным, и однажды на
улице его окликнул человек, который, оказывается, узнал его по походке. Кто
может узнать по походке? Конечно, тот, кто неотступно следует за тобой.
Дракохруст его тоже узнал и по привычке взял руки за спину.
Звали этого человека Мухаил Ильянович Гробоедов. Но на самом деле он
был Грибоедов. Отец его, потомственный дворянин и интеллигент Ульян
Иннокентьевич Грибоедов, связал свою жизнь с победившим пролетариатом и не
хотел его дразнить своей слишком дворянской фамилией. Время было такое, к
власти пришли люди незнаменитые, кто был ничем, становился всем, а кто был
всем, подвергался большой опасности. В таких условиях фамилия Грибоедов не
сулила никаких перспектив. А чем ваши предки занимались до революции? Писали
комедию "Горе от ума"? В то время как горе народа происходило не от ума, а
от классового неравенства и социального гнета, ваши предки отвлекали
внимание трудящихся от истинных причин всенародного горя и представляли дело
так, что все это якобы от ума, то ли от недостатка ума, то ли от избытка
ума, но ум, товарищ Ульян, это понятие не классовое, и не умом мы разрушили
старый мир и собираемся строить новый.
В общем, пришлось Ульяну Грибоедову походить, доказывая, что он не
имеет ничего общего с писателем и вообще с литературой, что он не только
ничего не писал, но и ничего не читал, ничем не омрачал свое классовое
сознание.
Воспользовавшись малограмотностью новорожденного революционного
аппарата, товарищ Ульян задурил-таки ему голову и, совершив внутренний обмен
между именем своим и фамилией, стал из Ульяна Грибоедова Ильяном
Грубоедовым, что вполне естественно для потомственного пролетария, предки
которого ели грубо, поскольку не знали этих дворянских деликатностей. Да и
еда была соответственная - не деликатесы.
После смерти отца сын его, Михаил Ильянович Грубоедов, недолго
наслаждался своей пролетарской фамилией. Писатель Грибоедов, давным-давно
умерший, вдруг пошел в гору: сам народный комиссар Луначарский назвал его
своим товарищем и протянул ему нашу пролетарскую руку. Так прямо и сказал:
мы, мол, протягиваем через смерть Грибоедову нашу пролетарскую руку и
говорим ему: "Здорово живешь, товарищ Грибоедов!"
Михаил Грубоедов узнал об этом приветствии с большим опозданием, когда
в стране уже было много и протянутых рук, и протянутых ног, а узнав, заходил
по инстанциям, требуя свою потомственную фамилию обратно. Следуя примеру
родителя, он пытался совершить внутренний обмен, стать Михаулом или, еще
лучше, Мухаилом Грибоедовым, но бывший революционный, а теперь резолюционный
аппарат за это время укрепился, окостенел, и его не так легко было обвести
вокруг пальца.
Целый месяц он поил деверя паспортистки, который как раз устанавливал с
паспортисткой новое родство: становился мужем, а мужа делал деверем. За
установлением этих отношении деверь рассказал своей родственнице, что у его
товарища по причине фамилии не налаживается семейная жизнь, поскольку нежный