"Анатолий Краснопольский. Я прошу тебя возвратиться (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

- Может, во сне что придумал? - надевая пальто, торопливо спросил
Евсеич паренька, продолжая какой-то их вчерашний разговор.
- Так, так, придумал, - слышался ответ, - пока будем делать, как решили.
- Ну гляди, с тебя спрос, ты директор завода.
Вот тебе и парень...
Поезд, вздрогнув, сбавляет скорость. Мелькнул разъезд. Перед нами
возникли размытые туманом частые огни. Чувствовалось приближение большого
города.
- Наш Коммунарск, - сказал мне на прощанье социолог. - Про него знают в
Индии, Венгрии, Болгарии.
Приезжайте, и вы узнаете.
Подмигнул и вслед за директором подался к выходу.
Если бы мне дали анкету, где спрашивалось мое мнение о нем, я бы
написал: "Пришелся по душе".
Теперь я в купе один. И вроде поубавилось уюта. Этот уют, оказывается,
был создан вовсе не чистым убранством полок, а брошенными на них
портфелями, наспех придуманным ужином, простыми словами моих попутчиков.
И снова вагон швыряет из стороны в сторону, и остаются позади узловые
станции нашей жизни, и снова я возвращаюсь в твое прошлое. "Feci guod
potui, feciant meHora potentas", - выстукивают от перегона к перегону
торопливые колеса. И спрашивают: кто может сделать больше? Спрашивают их,
сошедших в Коммунарске.
И спрашивают меня. Ваня Федоров, двадцатидвухлетний лейтенант,
поднимавший в атаку свой взвод! Это и он спрашивает меня сегодня. И
спрашивает Пронников.
Спрашивает даже тем, что разуверился, ослабел. Спрашивает Анна.
Но странно: помню, мы идем с ней по Крещатику, и Анна как ни в чем не
бывало с любопытством разглядывает витрины, улыбается манекенам, застывшим
в неоновом свете: "Привет, подруги".
- Вы всегда такая?
Анна замедлила шаг:
- Пусть слезу пускают те, кто хорошо устроен, кому делать нечего, таких
легко сшибают с ног невзгоды. А я дочь обыкновенного солдата.
- Бросьте, - я продолжал злиться, - ваш отец - солдат необыкновенный.
Кандидат военных наук, преподаватель высшего училища, полковник...
- Секунду, - тонко пропела Анна, когда мы оказались напротив оперной
студии. - Мой папа не был таким знаменитым, когда я родилась. А родилась я
знаете в каких комфортабельных условиях? От гарнизона до города была
дорога, по которой могли пройти только танки.
Когда маму отправляли в роддом, была такая распутица, даже танк
застрял. А я человек нетерпеливый, решила не ждать. И родилась в танке,
понятно? Словом, из своих двадцати пяти лет немалый кусочек я отдала
глуши, роскошно пожила среди медведей. - Энергичным поворотом головы она
откинула волосы со лба. - Теперь мой словарный запас в сорок слов
истощился, и вы можете высказаться.
- Что с папой будем делать, Анна? - говорю я уже примирительно.
- Да будет вам известно, доктор, что я оббила пороги домов всех
киевских светил. И все разводили руками. По-моему, люди не любят больных и
слабых. А ваша профессиональная осторожность?! Она массивное старых
корпусов госпиталя. Пока я пыталась их пробить, преотлично изучила сюда