"Анатолий Краснопольский. Четыре тысячи историй (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

звенит в ушах. А мимо кабинета, мимо ожидающей матери на каталке провезли
Ясникова с бьющимся сердцем.
Сутки Василий Петрович не отходил от постели Ясникова, сутки не
появлялся дома. Всполошилась тогда Людмила Ивановна, позвонила Костиным.
Михаил Степанович пришел в отделение.
- Тебе отоспаться нужно, - без пажима, словно между прочим, посоветовал
он другу. - В случае чего позвонит дежурная медсестра.
- В данном случае меня не очень устраивает доклад медсестры, да еще по
телефону, - резко возразил Василий Петрович. - Ты вообще зачем пожаловал?
- Затем, чтобы сказать: ты должен отдохнуть. И все.
- А если я потеряю человека?
- А если мы потеряем двух человек?
Василий Петрович устало улыбнулся:
- Шутить изволите.
- Я не шучу. Оперирующий врач подвергается такой же опасности, как и
тот человек, которого он оперирует.
- Может быть, - устало сказал Максимов. - Но теория не всегда дружит с
практикой. Тут вечные, конфликты.
Внезапно распахнулась дверь. Вошел ординатор майор Коваленко, положил
папку на стол и доложил:
- Больной Алексей Кривонос, наезд автомобиля.
- Вот видишь. - Начальник отделения раскрыл новую историю болезни.
Делать было нечего. Замполит тихо закрыл за собой дверь.
- Предстоит ампутация обеих ног, - сказал Коваленко.
- Чей это приговор? - сурово спросил полковник Максимов.
- Сопровождающий сказал.
- И больной знает? - Василий Петрович нахмурился, сел в кресло, прикрыл
ладонью усталые глаза. - Мода века, - проговорил он раздумчиво. - Читали
статью в последнем номере "Литературки"?
- Читал, - ответил Коваленко.
В статье говорилось о том, что в наше время, время интеллектуализма,
время всеобщей информации, некоторые светила сознаются, как в открытии,
что они взяли за правило сообщать своим пациентам правду в глаза.
Например, что у больного рак и жить ему осталось не более месяца.
- Что вы думаете по этому поводу? - спросил Василий Петрович.
- Во-первых, не предугадаешь, через месяц ли, ведь двух одинаковых
случаев никогда не бывает. Во-вторых, такое отношение к больному не
смелость врача, а его бессилие и бездушие.
- Это общие слова. Главное, - Максимов встал изза стола, - у каждого
человека, подвергшегося травме, происходит перестройка психики, и
проявляется она в отсутствии должной критичности, как своеобразная
защитная мера. Это не фрондерство, а искренняя вера в свое выздоровление.
В данном случае к травме добавляется и психологический удар, нанесенный
врачом.
Нет, мы не пойдем за модой. Будем считать, что Кривоносу никакого
приговора не выносилось.
Борьба за судьбу офицера началась дерзко и отчаянно. Первая, вторая,
третья операции. На этом этапе был твердо оттянут, отодвинут роковой
исход. Речь шла о сохранении каждого сосуда, каждой клетки переломанных
ног, о наращивании тканей.