"Владимир Круковер. Девять опусов о зоне " - читать интересную книгу автора

зеленого горошка."
Желудок нового профессорского тела взвыл, намекая, что он без всяких
там изысков умял бы и просто кусок хлеба с колбасой, а еще лучше жареную
курицу целиком.
Профессор еще раз вздохнул с еще большей грустью. Его внутреннему взору
представилось огромное количество недоеденных блюд. Птица, рыба, мясо свиное
и говяжье, копченое и приготовленное иным способом, груды гарниров, бокалы
ароматных вин, пузатые кружки с пивом баварским, чешским, банки с компотами
и вареньями...
Профессор взял алюминиевую кружку и попытался сделать глоток.
Края кружки обжигали губы, напиток был мерзопакостным, но горячим.
Выпив его, профессор усилием воли заставил себя думать о чем-нибудь
приятном, далеком от пищи.
Он подумал о конференции экологов, которую пропустил. Он вспомнил своих
оппонентов, ярых противников ландшафтных клумб, проектируемых его кафедрой,
вспомнил коллегу Практовича, сторонника дикого озеленения дворов, вспомнил
товарищеский ужин после конференции в милом университетском буфете. На ужин,
скорей всего, подавали маленькие бутерброды со шпротами и сардинами,
обложенными сверху нарядными пучками лука, сандвичи с финской ветчиной,
сервелатом, голландский сыр со слезой...
Профессор схватился за табуретку и попытался двинуть ею по двери.
Табуретка не сдвинулась с места. Он сел на нее и начал осматривать свои
новые руки.
Руки были мощные. Одна ладонь закрыла бы обе лапки старого
профессорского тела. Руки были грязные. Грязь, какой-то мазут въелись в
кожу, под ногти. Ногти были толстые, на левой руке два ногтя росли неровно
после какой-то травмы. Руки были сильно разрисованы. На пальцах имелись
различные перстни, выбитые под кожу синей краской, в промежутке между
большим и указательным пальцами на левой руке красовались решетка, проволока
и надпись: "Не забуду мать родную", на правой в этом месте была искусно
нарисованная фига.
От изучения эпистолярного наследия бандита Гоши профессора отвлек
ржавый лязг. Дверь отворилась и в комнату весело вошел бодрый мужичок,
одетый несмотря на летнее время в телогрейку без воротника, шапку и вязаный
свитер.
- Привет, земляк,- радостно кивнул он Дормидону Исааковичу, будто давно
был с ним знаком,- давно тут паришься? А я прямо со
"Столыпина" - и в кандей. Конвой нажаловался, накатали, суки позорные,
рапорт. Ты как, голяком квасишься? Не тужи, у меня заначка есть, сейчас
чифирнем.
- Простите, - привстал профессор, - мы не представлены друг другу. Меня
зовут Дормидон Исаакович, доктор экологических наук, профессор. Заведую
кафедрой в Кенигсбергском университете, так сказать, наследник Канта...
Профессор чувствовал, что говорит не то, но не мог остановиться. его
несло.
- Да-с, коллега, встреча наша, конечно, в месте несколько...
Ну-с, вы сами понимаете, что ситуация весьма экстравагантная,
впрочем... Вы присаживайтесь, не затрудняйте себя...
- Псих, что ли? - спокойно отреагировал пришелец. Или косишь по
черному? Меня Вася зовут, Вася-Хмырь. Если на дальняках бывал - должен