"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

казалось, что время Сени прошло; когда было не надо, оппозиция переходила к
политике поддержки Сени (Сеня за это бросал на съедение одного-двух-трех
своих шестерок). Пятая колонна легко была управляема Сеней, он ее
подкармливал, присваивал какие-то звания, учредил систему орденов и знаков,
сам же их и делал из алюминиевых ложек. Прикармливал и буквально, ибо повар
был у Сени в неоплатном долгу. Сеня внушал своей пятой колонне, что они все
знают, знают и концы и начала, умеют все, и толково вводил интеллигентов в
гордыню всезнайства. Сам-то Сеня отлично знал (Платона он, в отличие от
Петь, почитывал), что демократия и тирания - близнецы-братья, Сеня отлично
сработал на том, что превратил отделение в сплошной Гайд-парк, где каждый
кричал любую глупость, дикость или что-то умное, тем самым Сеня свел к нулю
действие любых высказываний. Сеню интеллигенты прекрасно обслуживали. Они
ужасно сердились на глупую массу, которая не понимала своего счастья и не
носила Сеню на руках, а тихо ненавидела. Темные, что с них взять. Выражаясь
научно, теория в нашем отделении присвоила себе права диктата. То есть
теоретически всем внушалось, что власть Сени законна и безгранична, что Сеня
конституционен и непогрешим, а раз такая теория, то Сеню может снять только
Господь.
Вот на этом я и поймал Сеню, "Теория, - сказал я ему, - это созерцание, а
не мародерство. Ты так всех замордовал своими играми, что вот тебе мой
приказ: прекрати".
И Сеня прекратил. Ради правды скажу, что чистота в туалете быстро улетела
в разряд воспоминаний. Этот факт Сеня Ганза всегда напоминал в своих
выступлениях.
Мудрецы же наши говорили, что на этом Сене можно изучать все попытки
закабаления России завезенными влияниями. Вспоминали Сенины экономические
санкции против палат, его умение ссорить людей, и так далее. Вспоминали, как
он громче всех кричал, что у него ничего нет, вызывал к себе жалость, хотя
именно у него все было. "Именно такие и кричат, - говорил Намыленный, - я
тоже, как только разживусь, сразу начинаю прибедняться".
Сеня стих.


Пошехонский народ

Палатная моя публика была всякая, в основном пассионарная, то есть
взвинченная, вспыльчивая, как порох, нервная, короче - серьезная. Поддавшись
общему психозу и насмотревшись конфликтов, решили завести свои армии.
Вводили свои же звания: бугор - полковник, шиш - генерал, пупок - ефрейтор.
А кто вспоминал ваше превосходительство, вашескородие, кто склонялся к
мысли, что хватит и нашивок. Вводили новые команды, заменители прежних.
Например, команда "На караул!" звучала так: "Железяку на пузяку - гэп!"
Команда "Смирно!" - так: "Кажу: не вертухайсь!" Но вскоре эти игры надоели
да и стали накладны - солдаты перестали работать, а кормежки требовали как
авиадиспетчеры. Очень дорог стал суверенитет. "Ще мы з глузду не зъихалы, -
рассуждали местные политики, - чтоб еще и забор городить да паспорта менять.
Ни бетона, ни бумаги, да и в гости охота наведываться".
Так и эти игры в суверенитет забылись, как забылись и денежные системы,
Сенины Ганзины валютные игры, только долго еще по палатам и в коридоре
валялись редко подметаемые бумажные и тряпочные ассигнации, да кое-кто,