"Мелисса де ла Круз. Голубая кровь " - читать интересную книгу автора

мальчиков, мимо аптек, где продавались щетки для волос из натуральной щетины
стоимостью в пятьсот долларов, мимо крохотных антикварных магазинчиков,
торгующих загадочными вещами типа оборудования для изготовления карт и
перьев для письма, датирующихся четырнадцатым веком. Потом автобус проехал
через зелень Центрального парка в западную часть города, в сторону Бродвея -
окружение и декорации сменились на китайские и латиноамериканские
ресторанчики и магазины попроще, - и, в конце концов, выехал на
Риверсайд-драйв.
Шайлер собиралась спросить у Джека, что означает присланная ей записка,
но не сумела перехватить его после урока. Чтобы Джек Форс, никогда прежде не
обращавший на нее ни малейшего внимания, сперва вдруг назвал ее по имени, а
потом еще адресовал эту записку? Почему вдруг он сообщил ей, что Эгги
Карондоле убили? Это что, какая-то шуточка? Скорее всего, он просто
забавляется, хочет ее напугать. Шайлер раздраженно тряхнула головой. А даже
если Джека Форса внезапно постигло озарение насчет этого дела - ну как в
"Законе и порядке", - с чего вдруг он решил поделиться с ней? Они вообще
едва знакомы.
На Сотой улице Шайлер дернула желтую ленту и шагнула из автоматических
дверей во все еще солнечный день. Она прошла квартал до лестницы,
проложенной сквозь зеленые террасы, что разделяли пассажиропотоки, и ведущей
прямо к двери ее дома.
Риверсайд-драйв представлял собой живописный, на манер парижских,
бульвар в западной части Манхэттена: извилистая улица, вдоль которой
расположились величественные особняки в стиле итальянского Ренессанса и
великолепные многоэтажные дома в стиле ар-деко. Именно сюда в канун прошлого
столетия ван Алены перебрались из своего жилища на Пятой авеню. Некогда они
были одним из самых могущественных и влиятельных семейств Нью-Йорка,
основавшим многие из городских высших учебных заведений и культурных
учреждений, но с годами их богатство и престиж пришли в упадок. К немногому
сохранившемуся имуществу относился внушительный особняк во французском
стиле, на углу Сто первой улицы и Риверсайд-драйв, который Шайлер звала
домом. Массивные кованые двери гармонировали с благородным серым камнем, из
которого он был построен, а охраняли его горгульи, несущие стражу на уровне
балкона.
Но в отличие от окружающих его подновленных домов здание отчаянно
нуждалось в ремонте крыши и в покраске.
Шайлер остановилась у двери и позвонила.
- Да-да, Хэтти, я опять забыла ключи, прости пожалуйста, - извинилась
она перед экономкой, жившей в их семье, сколько Шайлер себя помнила.
Белокурая полька в старомодном наряде горничной лишь что-то проворчала.
Шайлер отворила скрипучие двустворчатые двери и на цыпочках прошла
через большой зал, темный и затхлый из-за персидских ковров, старинных и
ценных, но покрытых слоем пыли. В зале всегда было темно, невзирая на то что
несколько больших эркеров выходили на Гудзон - но вид на реку всегда
заслоняли тяжелые бархатные портьеры. Вокруг виднелись следы былого размаха,
от подлинных стульев Хеппельуайта до массивных чиппендейловских столов, но
из-за отсутствия центральной системы кондиционирования летом в доме стояла
удушающая жара, а зимой везде гуляли сквозняки. В отличие от пентхауса
Ллевеллинов, обставленного дорогостоящими копиями и антиквариатом, купленным
на аукционе "Кристис", в доме ван Аленов вся мебель была подлинной и