"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

только Новиков да я, ефрейтор. Но мы все люди. Это понимать надо. А старшина
Громов смотрел на нас, будто мы салажата, так и норовим в самоволку
убежать...
- Молодец, Миша!
- Правильно!
- Мы люди военные, и все за дисциплину, - продолжал Пахомов. - В нашей
эскадрилье дисциплина всегда была хорошая. Только Ершов пререкался. А пришел
Громов, и крик поднялся, и шум, и взыскания. И вы знаете? Наряды да
неувольнения старшина накладывал, а в карточки не заносил. А если бы в наших
карточках были эти взыскания, в штабе тревога бы поднялась: как так, в
хорошем подразделении и гора взысканий?! Тогда бы за старшину взялись и не
просидеть бы ему у нас так долго!..
Кое-кто сглотнул смешок.
- Строгий выговор Громову. Вот, - неожиданно произнес свой мягкий
приговор Миша, вынул огромный носовой платок и стал вытирать с загорелого
лба испарину. Никогда еще не выступал он с такой длинной речью.
Все ждали, что он еще что-то скажет, но Миша вдруг сунул платок в
карман и направился к своему месту, не в такт шагам размахивая руками.
- Опять отчудил! - локтем толкая соседа, сказал Еремин и захлопал в
ладоши. Весь зал дружно зааплодировал.
Громов сидел, смотря то на президиум, то на пол перед собой, то в
просвет крыши, в то место, где не было одной черепицы. Небо постепенно
синело, потом стало темным, и на нем обозначились звезды.
- Теперь позвольте мне вслед за Мишей толкнуть речугу, - шутливо начал
Ершов и продолжал вполне серьезно: - Вы думаете, только Громов виноват в
аварии? Нет, виноваты и мы все, комсомольцы... Неужели мы не видели, что
Громов никакой вовсе не механик, а просто демагог и белоручка. Мы зря не
дали ему тогда рекомендации - пусть бы катился от нас. В эскадрилье без него
было б чище...
- Не согласен! - заметил Корнев, сидевший рядом.
- После скажешь, а сейчас не зажимай демократию, - усмехнулся Ершов. -
Природа дала Громову неплохой агрегат. - Ершов коснулся своего лба. - Он
варит у него не хуже нашего, но не на ту волну настроен. Мы его пытались
перестроить. Особенно старался стартех Пучков, - он вообще регулирует нас
по-человечески. А ежели Громов у нас, людей точной техники, не захотел
ремонтироваться, то теперь его надо отдать туда, где действуют кувалдой.
Исключить его из комсомола да отдать под суд, в военный трибунал. Он с нами
не церемонился, чего же мы-то жалеем его?
Не успел он сесть, как встал Корнев.
- Товарищи авиаторы! - начал он. - Каждый день после предполетного
осмотра машины мы говорим: "Готов!" Это значит, что машина может выполнить в
наших условиях учебно-боевое, а в строевых частях - боевое задание.
"Готов!" - доносит по инстанции командир полка.
"Готов!" - докладывает министру командующий военного округа.
"Армия в боеготовности", - рапортует министр обороны правительству и
народу...
Но давайте допустим хоть на минуту, что специалисты, отвечающие за свою
технику, из-за боязни потерять репутацию или должность поступили бы так, как
механик Громов. Тогда произошла бы не только авиационная катастрофа.
- Одно дело - самолет, другое - вся армия... - перебил его Громов.