"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Одиночество" - читать интересную книгу автора

долготерпение", как гласит пункт II завещательного документа.
Сперва я это принял за слуховую галлюцинацию. Но несколько телефонных
звонков от Эндрью, Гарри и других бойсуотерцев, которые мне с недоуменной
радостью говорили об аналогичных сообщениях, удержали меня от визита к
врачу по нервным болезням.
К вечеру, вернувшись снова к себе, я нашел на столе конверт в траурной
каемке. Вскрыв его, я прочел извещение о похоронах Джона Джонсона, с точным
указанием, откуда, из какой церкви, куда и когда состоится траурное
шествие. Под сообщением на крохотной нумерованной записке за подписью
нотариуса покойного разъяснялось, что отказанная мне завещанием сумма,
согласно приписке к завещанию, будет мне вручена при условии моего
присутствия на похоронах, каковое предлагается зарегистрировать в конторе
кладбища.
Предвыездные хлопоты всячески препятствовали выполнить формальность,
которую требовала от меня записка. Тем не менее, чуть поругивая в душе
покойника, я проделал путь от центра, где жил Дж, до Чельсийского кладбища.
Похороны прошли очень просто и вместе с тем трогательно. Это было
единственное в своем роде зрелище: кредиторы шли с обнаженными головами за
гробом своего должника. Нас собралось довольно много. Настроение
провожающих передавалось и некоторым прохожим. То тот, то другой
останавливались и глядели нам вслед, не торопясь надевать шляпы. Иные
присоединялись к процессии.
Была ранняя весна. Дорожки кладбища еще не всюду просохли. То здесь,
то там виднелись белые пятна снега: точно земля, прижав к своему черному
влажному лицу тысячи носовых платков, оплакивала спящих под ее крестами.
Гарри Кенделл сказал краткую, но прочувствованную речь. Мы слушали,
склонив головы, на глазах у некоторых я увидел даже слезы.
Затем мы положили несколько скромных венков на могилу бедного Дж. В
сущности, он сам честно оплатил свои похороны.
Хотя с Темзы, протекающей у самого кладбища, тянуло сыростью И быстро
надвигался вечер, но мы, бойсуотерцы, медлили уходить.
- Ну, что же, - сказал тихо Эндрью, - и мы отдали свой долг нашему Дж.
Идем.

Я отправился в поездку. По намеченному уже мной маршруту. В этом
существенно помогли мне деньги, возвращенные добрым Дж.
Недели через три после отъезда, в Риме, меня нагнал небольшой, но
плотный пакет. Я вскрыл его и начал читать:
"Письмо это я распорядился отослать через две недели после моей
смерти, которая, вероятно, не заставит меня слишком долго ждать. Примите
мои искренние извинения, что я возвратил вам свой постепенно накоплявшийся
долг, так сказать, мертвой рукой. Но это было необходимо: для меня. Не для
вас.
Я выбрал вас, а не кого-либо другого из моих кредиторов, потому что вы
были единственным, который в ответ на мою просьбу о двадцати шиллингах
протянул мне гинею, содержащую, как известно, двадцать один шиллинг. И
сейчас еще не могу вспомнить этот редчайший случай, не испытав чувства
глубокой благодарности.
Вы и ваши товарищи не знали и не хотели знать, чем внутренне жил, о
чем думал и что испытывал Джон Джонсон, человек с протянутой ладонью.