"Сигизмунд Кржижановский. Салыр-Гюль" - читать интересную книгу автора

Чайханщик, путая русские слова с узбекскими, спрашивает, не уронил ли я
монеты - может быть, закатилась в щель? Но человек, сидящий у стены на
подогнутых костистых коленях, понимающе улыбается и кивает мне:
- Это роза Салыра, - говорит он по-русски лишь с еле заметными
гортанными и носовыми призвуками, - самый древний из ковровых рисунков.
Сейчас уж его не ткут. А в садах такие и не цвели никогда. Выдуманный
цветок, ха: салыр-гюль.
Я перевожу взгляд на человека, познакомившего меня с вписанным в ковёр,
как в страницу пестрот, цветком: глаза под стеклом очков, чуть удивлённые
вздужья седеющих бровей, высокий, прячущийся под тюбетейку лоб; на губах,
отговоривших слова, из-под стриженых усов выражение радушия и сугубой
вежливости. <Наверно, он даже в мыслях, и даже с самим собой всегда на
вы>, - мелькает у меня.
- Рехмет.
Мы обмениваемся кивками. Меня уже нет в чайхане. <Салыр-гюль: надо
заблокнотить. Может пригодиться>.



III


ЧУЧВАННОСТЬ

Обычно очеркисты, странствующие по касательной к Востоку, путают
термины: паранджа и чучван. Благая проповедь о снятии паранджи подходит к
женщине и не с той стороны. Если даже женщина Востока и скинет паранджу, то
лицо её всё-таки останется под чучваном. Паранджа - укрывает лишь затылок,
шею и спину; её длинные рукава, спускающиеся до самых пят и связанные у
кистей шнуром, столь уродливо вытянуйты, что для пропорционально им
выкроенного тела понадобился бы рост вровень с кровлями одноэтажного дома.
Чучваны, к сожалению, ещё не вывелись окончательно из быта старых
узбекских городов. Наряду с яркими лицами узбечек, лицами, точно
вылупившимися из чёрной скорлупы чучвана, нет-нет вдвигается в яркий день
тёмная заплата, заштопывающая наглухо лицо. Делается она из конского волоса,
сплетаемого в очень частую сетку.
Чучван, разумеется, не жилец на новом Востоке. Пропаганда срывает его,
как срывают старую афишу со старой отыгранной датой. Но не только
пропаганда. Чучван отлипает от лица, сам отшелушивается от него, как старая
кожа, уступающая место новой. Он слишком долго прятал - теперь настало
время прятаться самому.
Но исцеление от этой наднакожной болезни, от чучванности идёт
постепенно, по определённым градациям.
Вот они:
глухой чёрный покров, плотно закрывающий всё лицо; белый скупой узор по
прямому краю, опускающемуся на грудь;
такая же чёрная завесь, но с прорединками для губ и глаз;
чучван, приоткрытый снизу, чтобы дать волю дыханию;
сеть чучвана отодвинута к плечу, но при встрече с глазами мужчин лицо
поспешно прячется под набегающую ткань;