"Сигизмунд Кржижановский. Салыр-Гюль" - читать интересную книгу автора

традиция, из которой я не попытался выпрыгнуть. Может быть, потому что
боязно прыгать на ходу.
В Тану-Тувинской республике, где-то на огороде у аила Салдам стоит шест,
на шесте доска, а на доске: <центр Азии>. Шест был водружён некиим
англичанином, который, вычислив центр неправильной плоскости азиатского
континента, пришёл сюда, преодолевая огромное расстояние и множество
трудностей пути, чтобы <осмотреть> математическую точку. Корабли, идущие в
долготном направлении через Великий океан, пересекают условно проведённую
демаркационную линию, отделяющую сегодня от завтра: судну, пересёкшему линию
в восточном направлении, присчитывается один восход и один закат, и есть
момент, когда на носу парохода одна календарная дата, а у кормы его -
другая.
В области культуры мы тоже с тщанием отчерчиваем понятие Запада от
Востока, часто не желая понять всей условности такого рода демаркационных
разлинований. Конечно, нет никакого самодовлеющего Востока и самозаконного
Запада. На самом деле они непрерывно переходят друг в друга, опрокидывая все
отсихпоры и досихпоры нашего рассудка. Именно это даёт мне мужество додумать
начатую мысль.
На северо-востоке страны в Узбекистан открываются Джунгарские горные
ворота. Полторы тысячи лет тому назад сквозь них прошла - держа путь с
востока на запад - череда народов. Это была беспокойная длительная эпоха их
переселений, перемены становий. И затем движение прекратилось. Джунгарские
ворота широко раскрыты и ждут. Но народы живут не в кибитках, а в
небоскрёбах и не намерены переселяться. И тем не менее покоя нет, мимо
врытых глубоко в землю фундаментов непрерывное движение всё новых и новых
сотрясающих мир смыслов. Я давно уже привык называть это: эпоха великого
переселения мыслей. Но мысль больше похожа на птицу, чем на человека. И наши
головы лишь гнёзда, в которых она выводит свой выводок... выводы. Стоит мне
закрыть глаза, хотя бы вот сейчас, и я почти вижу стаи мыслей, перелётных
идей, совершающих свой лёт с запада на восток и с востока на запад. Оттуда,
из страны закатов, логические косяки трёхкрылых силлогизмов. Это - ночные
птицы познания. Они вообще дискурсивны. И когда логический холод переходит в
логическую стужу, начинается перелёт.
Отсюда же, из страны сказок и созерцаний, поднимаются легко парящие
пестропёрые образы, эти крылатые джинны и ифриты поэзии. Образ вообще летуч:
как аромат. Взгляните на старый текинский ковёр: красочный орнамент его так
лёгок, что, кажется, достаточно одного удара ветра, чтобы рисунок взлетел
над ковром рисунком-самолётом. Сидя теперь под косыми лучами заката на
привычной ступеньке моей комнаты, впутывая глаза в закаменелый ковровый узор
внутренней стены Тилля-кари, я упрямо возвращаюсь мыслью к ненаписанной
литературе завтрашнего Узбекистана. Прежде всего мне представляется, что
здесь, среди этой природы, людей, завернутых в пёстро орнаментированную
ткань халатов, рядом с синим куполом древней Биби-ханым, пробующей
переблистать своею синью синь самого неба, невозможно осуществить реализм,
по крайней мере, того реалистического коэффициента, который так свойственен
нашей художественной традиции. Пейзажи, солнце, быт, странно сочетающий
элементы старины и новизны - всё это толкает в фантазию. Дальние очертания
гор, полускрытые чучваном пыли, постоянно меняют свои очертания, как облака.
Облака же вообще всегда больше интересовали романтика, чем реалиста. Это не
трудно было бы доказать путём простой литстатистики.