"Сигизмунд Кржижановский. Салыр-Гюль" - читать интересную книгу автора

когда он будет <зрителем> распечатанных слов и какие это слова. В сущности
каждый наш поступок, каждый акт вовне, мы бросаем в запечатанном конверте в
мир. И неважно, лежит ли между отрывом созревшего действия от
нервомускульной ветви и ударом его о землю, о внешнее восприятие, доля
секунды, день или век. Драма и собирает человеческие акты, художественно их
активизирует в... <акты>.
Итак, драматизированная легенда. Вот та наиболее удобная, рабочая форма,
которая - как мне думается - в ближайшие десятилетия окажется нужнее всех
иных форм узбекским поэтам.
Но пока что они идут путями лирики: Гафур Гулям, Челпан, Уйгун
(Рахматулла Атакузиев) - автор звучного <Джантемира>, Хаса Булат, Фаткулла
Гулям, Туйгон - все они в пределах лирической формы. Итальянцы словом
stanza обозначают комнату и в то же время один из лирических размеров. В
данном случае <комната> слишком тесна и притом она проходная: в будущее.
Классический дистих султана Бабура слишком тесен для детей народа,
освобождённого революцией. Уже сейчас стихи узбекских поэтов отказываются от
искусственных аббревиатур мыслей; ступни их муз не затиснуты в <твёрдые
формы>, останавливающие рост; котурн подойдёт им лучше.
В сценический куб - как в клетку, удобнее всего заманить дни, над
которыми ещё не взошло солнце; их приходится видеть при искусственном свете
рампы, смутно, отдельными пятнами, как поверхность пластинки, проявляемой
при приглушенном свете красного фонарика. Роль <завесы времён>, чрезвычайно
ответственную, предстоит выполнить скромным занавесам. Сейчас мы перед их
поднятием. Стальным перьям, сменившим тростиночные калямы, предстоит
огромная работа. Догнать наше великое настоящее далось далеко не всем. Но
перегнать его - и того труднее. В работе этой не надо ничем пренебрегать. Я
утверждаю, что талантливые строители <воздушных замков>, если замки эти
возводятся по точному расчёту и плану, нужны не менее людей, строящих из
кирпича и железобетона. Ведь прежде чем соорудить реальное, стенами оземь,
здание, необходимо мысленно вчертить его в воздух. Нет, воздушный замок
осмеян несправедливо. Наряду с поднятием грузоподъёмности нашего транспорта,
надо думать и о поднятии грёзоподъёмности нашей поэзии.


ДВОЙНЫЕ ЗАВАРКИ

Заварка первая

Ташкентский мост перебрасывает через Сиаб. Дальше только и можно, что
запутываться в путанице улиц пригородья. Сначала в улицах, потом в узбекских
словах. Я и встречные дехкане стараемся друг друга пересоревновать в
непонимании. Чёрт возьми, восточная сюжетика не может не быть похожей на
верблюжий караван. От ноздри к ноздре натянутая верёвка, и все носом в
хвост. Шахразадная традиция в нанизывании ночей.
Или вот монгольский цикл о <Волшебном мертвеце>: персонажу нужно каждую
ночь тащить на спине мертвеца, который, припав мёртвыми губами к уху,
рассказывает сказки; задание - удержать реплику: <что дальше?>, но реплика
выпрыгивает сама собой, и с новой ночью мёртвый рот снова у уха. Или
изумительная пронизь о старом попугае. Муж, купец, уезжает в дальнее
путешествие, оставляя жену. У жены есть человек, давно дожидающийся её