"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

Джерри вовсе. Для чего? Чтобы сейчас, наблюдая за бесподобной хищной
грацией, с которой он носит свое мощное, крепкокостное тело взрослого
мужчины, за танцевальной легкостью движений, клясть себя в голос, и выть,
выть от безнадежности?
Ох, Хедер, в этом большом и шумном городе вряд ли сыщется для тебя
подходящий исповедник.

Прошлое становилось на свои места. Становилось с хрустом и резкой
болью, как вправленный вывих. Долго еще не спадет отек на душе и разуме от
таких операций над жизнью. Орех очищен. Последний взмах ножа - и он будет
расколот. Ты хочешь этого, Иноходец Джерард? Давай!
Ты очнулся, полузадушенный Эрфаном, примотанный в несколько веревок к
большому каменному столу на крыше особняка. Заходящее солнце, ласковое,
теплое, подмигивало из-за спины учителя. Он смотрел прямо тебе в глаза двумя
фиалковыми безднами. Не к чему взывать. Нет ни бога, ни дьявола. И ничего
человеческого. Лишь дух Межмирья, свободный и безумный. Незаконное дитя
Хаоса.
- Десять лет, - монотонно заговорил он чужим голосом, - я не знаю покоя
и не помню сердца в своей груди. А было ли оно вообще у меня когда-нибудь? С
шести лет видеть одни и те же сны, каждую ночь убегать от зубастых чудовищ,
но в одиннадцать получить случайное спасение - ученичество. В восемнадцать
настало время, к которому никто не готов - время покидать гнездо и лететь
самостоятельно. Я взял в руки маску и отдал сердце Межмирью, и отдал себя
пути Иноходца. На следующую ночь последний раз по туманной тропе нас шло
двое, я и Аральф. В мир людей я вышел один. Завтра я пойду искать своего
учителя. Межмирье примет меня. Межмирье будет ждать следующего Иноходца. Но
его не будет!! Если я сейчас ошибусь... Ты не сумеешь надругаться надо всем,
что мне дорого, чему я служил, чему отдали свои усилия и жизни другие. Ты не
будешь топтать. Не сможешь бросить, уйти, отвергнуть. Людям нужен Иноходец.
Я, Эрфан, был и ухожу. Ты - будешь. Не отважишься не быть.
Эрфан взял его обеими ладонями за щеки, сжал, нахмурился:
- Неужели ты думаешь... Если бы она выбрала меня, все равно другое
сердце не отрастишь в груди. Всю жизнь не согреть, как постель в холода. Всю
жизнь не переписать. Ты еще познаешь это. Тебя будут сторониться и будут
чувствовать, что ты не полностью человек. От тебя будут отворачиваться ради
ясноглазых куртизанчиков. Думаешь, ты хорош собой? Может, и впрямь... Но нет
предела совершенству, мышка моя. Все еще можно улучшить! Будешь неотразим.
Привязанный дрожал, предчувствуя нечто жуткое, но ничего пока не
понимая в сбивчивой тираде учителя.
- Их было двести одиннадцать. Двести одиннадцать Иноходцев. И когда
число сравняется с числом выходов... Оно сравнялось!
Эрфан потряс маской, а потом разжал ладонь - и там так нестерпимо
сверкнуло. Все камни, споротые с маски, лежали аккуратной кучкой.
- Я полдня перерисовывал у-узор. Ты постоянно будешь слышать эти стоны,
эти вопли, эти мольбы. Не сможешь не ответить! Они будут звать тебя - днем,
ночью, будут жаловаться, будут просить прийти.
Эрфан заикался, и даже порой говорил с непонятным акцентом. Впервые
Джерри заметил, что у учителя дрожат руки.
А потом заметил и ее.
Иглу.