"Алан Кубатиев. Деревяный и бронзовый Данте (фрагменты)" - читать интересную книгу автора

сказал чистую правду: "Не имеет значения".
Самого факта встречи было уже больше чем достаточно. В семейном альбоме
есть снимок, где я лежу пузом на диване и читаю "Все, что из атомов" в
"Знании-силе", под глазом у меня фонарь и лет мне там вроде бы десять. А
может, и меньше. Всегда был слаб насчет своей биографии.
Потом последовало приглашение на Гоголевский бульвар, в дом
конструктивистской архитектуры, который строил его отец, мягкий разговор и
выставленные по пятибалльной системе оценки. После этого мы долго дружили.
Гопман познакомил со своим тогдашним соавтором, молодым московским
физиком, который тоже оценил меня по какой-то своей шкале и пригласил ходить
на встречи секции фантастов СП СССР, куда ходили уже несколько таких же, как
я. Меньше чем за члена СП его не принимали. В отличие от нас с Гопманом он
далее давал гардеробщикам Союза писателей СССР на чай. Звали соавтора Михаил
Андреевич Ковальчук.
Все летело стремительно, развивалось нежданно, и все же писателем я
себя не чувствовал. Это произошло позже.

На первой встрече, то есть самой первой, у старосты Виталия Бабенко в
переулке не то Красных танкистов, не то Советских снайперов, мы просто
читали друг другу небольшие рукописи и пили надлежащие жидкости. Я тогда не
пил вообще, и человечный Бабенко наряду с водкой для прочих заготовил для
меня бутылку шипучки "Салют". Неосмотрительно хлебнув безалкогольного вроде
бы питья (чуть ли не первый коммерчески прорекламированный советский
продукт), на следующее утро я впервые в жизни мучился классическим
похмельем, хотя накануне был совершенно трезв, поэтому события запомнил
слабо. От меня долго разило неподдельным сивушным перегаром.
А потом была уже встреча посерьезнее. Мы встретились большой компанией
на холостяцкой квартире МК - располагалась она над знаменитым магазином
"Российские вина". О том, что Дмитрий Биленкин, Евгений Войскунский и Миша
пробивают семинар молодых писателей-фантастов на манер уже заматерелого
тогда ленинградского, я, в общем, и не знал. Хватало кайфа от общения с
авторами читанных еще мальчишкой книг; политиком я не был и не стал, но за
семинар - спасибо. Всем, кто его делал, всем, кто его не утопил, всем, кто в
нем был, остался и ушел.
Над "Российскими винами" мы уже работали по-семинарски.
Прошу, умоляю - читайте эту фразу совершенно буквально!
Первой жертвой был Саша Силецкий. Репутация тонкого стилиста и гения у
него уже имелась. Как столько рукописей размещалось в его однокомнатной
квартире, не знаю. Штучки с параллельными пространствами и лентами Мёбиуса.
Но изрядное количество хороших вещей мы тогда отобрали, а из них отобрали
то, что будем обсуждать.
Силецкому досталось и едкого, и сладкого, спор был достаточно громкий.
Автор, призванный произнесть заключительное слово, пучил глаза и говорил:
"Ребята, со мной никогда такого не было! Даже Роман (Подольный. - А. К.)
говорил всего-навсего "хорошо" или "нет, не пойдет" и в любом случае не
печатал. Но чтобы так - это в первый раз!.."

А потом состоялся первый семинар. На нем обсуждали меня.

Не оттого, что я был самый крутой. Просто к тому времени я уже был