"Алан Кубатиев. Деревяный и бронзовый Данте (фрагменты)" - читать интересную книгу автора

Увлекшись, он стал развивать и усиливать фабулу, немножко на
кафкианский манер, но вдруг спохватился и так же величаво изрек: "А впрочем,
это сделали бы мы, а не вы. Поздравляю вас с рассказом. Работайте".
Так меня окрестили. Потом было много всего.

Хотя уже тогда ко мне отнеслись всерьез, но я все же был среди
начинающих. В команде были люди с одной-двумя НФ-публикациями (это были
почти ветераны), люди, много лет занимавшиеся журналистикой, но фантастику
еще не печатавшие, и люди, много лет уже писавшие в стол. Из той кучи
рукописей, которой мы начали обмениваться, я выделил для себя нескольких
авторов, находившихся примерно на том же уровне, что и я. Виталий Бабенко
уже напечатал один рассказ в "Искателе", и мне страшно нравились его
хармсовско-зощенковские миниатюры, кое-что из них было потом опубликовано.
Очень и очень интересен был Боря Руденко, тогда капитан милиции и сотрудник
ОБХСС, совершенно не писавший детективов, в которых он, к сожалению, сейчас
завяз. "Сурки" и "Подарки Семилиранды" для того времени были просто очень
яркими вещами.
Но интереснее и, наверное, талантливее всех нас был Володя Покровский,
тогда еще физик, работавший в Курчатовском институте. Одессит, перебравшийся
в Москву, при всем юморе и живости характера очень мало похожий на
укоренившийся тип южанина, даже говоривший без ТОГО САМОГО акцента, он писал
рассказы и уже потом, если не ошибаюсь, за рамками семинара написал два
романа. Даже сюжеты он выдумывал талантливее прочих. Естественно, всем нам
приходилось держаться рамок, за которые - мы знали это ж...й - цензура и
редакторы нас не выпустят. Цикл о городе Ежополе Саши Силецкого, например,
существовал только в приятельской среде. Володя ухитрялся даже в дозволенной
серятине отыскивать что-то необычное. Его рассказ о разумных бомбах был
маленьким шедевром, потому что дело было не в пропаганде официальной
доктрины борьбы за мир и разоружение, а в рассказе о двух судьбах,
человека-истребителя и робота-убийцы, решившихся пойти против судьбы и
погибших...
"Время темной охоты" был еще одним шедевром, совершенно
несвоевременным. Ну вот подумайте сами, что могла значить тогда жестокая и
совершенно реалистически выписанная история маленькой человеческой колонии
на планете с гуманоидным населением, колонии, брошенной Землей на произвол
судьбы и отказавшейся вернуться в лоно человечества, когда о ней запоздало
вспомнили? Русские, оставленные жить в бывших советских республиках, могут
узнать в этой истории практически все... Но теперь. А тогда она была просто
горькой и изысканной сказкой. Он и сам не до конца был уверен в том, что
написал, и потому обсуждал первый текст со всеми нами, и мы, разумеется, с
готовностью поучали его, как надо написать эту вещь. К сожалению, Володя
послушал нас и попытался учесть все требования, как тот мальчик из
"Молекулярного кафе" Ильи Варшавского. Затем рассказ взяли в "Знание-сила",
и там редакторы тоже поработали...
И третьей запомнившейся мне вещью был рассказ "Утка над морем". Он тоже
напечатан - в каком-то довольно солидном по тогдашним временам журнале. У
Покровского была целая серия нефантастических вещей, всей прелести и
даровитости которых я тогда оценить не мог. "Утка над морем" - одна из них.
Не буду пересказывать. Скажу лишь, что это рассказ о человеке, которому всей
его судьбой решительно было отказано в возможности стать художником.