"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

- Я знаю, поэтому я и не вступаю ни в какие партии.
- Но Партия заботится о вас! Можно сказать, любит вас!
- Значит, будем любить друг друга молча.
Кукурузник грохнул трубку, а прослушки зафиксировали то, что не
услышал, а почувствовал Композитор: "Ах, ты, засранец! С кем решил в кошки
мышки играть! Ни звука чтоб я не слыхал его музыки!"

Композитор положил трубку на рычаг, достал водку и рюмки, сел один в
тихой квартире и стал думать. Он знал, что просто так они не отстанут. Но и
на компромисс он не хотел идти. И не сочинять не мог. В голове и никому не
понятных набросках долго тоже держать музыку было трудно. Трудно, но
пришлось - судьба заставила на некоторое время замолчать.

Жена его в это время находилась в командировке. Он решил выпить в
одиночестве, при ней он старался не пить. Он пил мало, но в последнее время
частенько опрокидывал подряд шесть-семь рюмок и впадал в транс, который
всегда заканчивался слезами. Вот и в тот памятный вечер он уже был близок к
трансу. В его кабинете было тихо, как в могиле. Как всегда. Из недр квартиры
тоже не доносилось ни шороха - дети ушли, а то бы все-таки донесся и сюда
гром магнитофона и стуканье дверей.
В дверь кабинета постучали. Композитор поморщился, он не любил, когда
мешали, нарушали его покой. Это домработница Фекла сообщила, что пришла мать
юноши-инвалида, та самая "роковая" мадам. Сын ее куда-то запропастился, она
хочет спросить, не знает ли композитор, может быть они пошли вместе с его
сыном Женей? "Что сказать?" "Неудобно, пусть войдет", - сказал хозяин
кабинета. Скоро появилась расстроенная мать, Катерина из прошлого, "роковая
Катька", начиная с имени. Она была в чем-то легком под накинутым меховым
манто.
Посыпались извинения. Дама беспокоилась. Композитор тоже предположил,
что коротышка ушел по обыкновению с его сыном. Они сдружились в последнее
время. "Пошли куда-нибудь развлекаться". Пригласил в кабинет. Подождать
вместе. Он не знал, как еще успокоить мать далеко уже не ребенка, но
все-таки инвалида, ущербного на свой век. Когда-то он звал ее просто Катя.
Посидели в тишине. Женщина попросила "поставить что-нибудь из
последнего своего". Композитор повозился у импортной техники; магнитофон
"Ухер", очень качественный, закрутился, в динамиках послышался едва уловимый
шорох - магнитофон такого класса не "фонил". Комнату наполнила тишина.
Женщина спросила про название. "Остановленное мгновение", - сказал
композитор. Потом расхохотался, а потом заплакал.
Только тут Катерина заметила рюмку и бутылку. Хозяин перехватил взгляд,
налил и ей дрожащей рукой.
Спальня композитора была смежной с кабинетом, они прошли туда. Жданович
захотел прилечь. Он был почти в истерике, она его успокаивала. Она умела
предсказывать будущее, гадать, ворожить и все то, что должны уметь так
называемые экстрасенсы. Она попробовала своими "чарами" снять стресс,
утешить страдальца.
В спальне композитора, над широким, как стадион, ложем висела картина
ее покойного мужа, его подарок композитору, где сидела перед зеркалом
полуодетая женщина в пунцовых шелках, с поднятыми к пышным волосам руками.
Что-то от мадам Самари Ренуара. Картина называлась "Нана", на ней была