"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

была вещь, украсила бы любой музей. Но у гениев своя судьба, они по-своему
тоже лузеры. Девчонки у него бывали, хотя выпивку он ценил больше.
Я затарился "Посольской" собственного производства от лучших времен и
пельменями "Тетя Даша". Толян был рад, открыл не сразу, просканировал меня и
мои бутылки через волчок своей чугунной двери в полуподвал. Две телки сидели
на топчане, как раз под полкой с гипсами: головы всех чертей и Канта заодно.
Девушки гляделись, как подставка каминных часов. Одна справа рукой
подперлась, другая - слева. Ноги в позе Русалочки в Копенгагене. Но юбчонки
не затрудняли обзор: много ног и просматривается место, откуда они берут
свое начало. Смотрю, как школьник в форточку женской консультации. И
никакого эффекта.
- Толь, он у тебя что, освободился недавно что ли? - спрашивают нимфы
про меня.
- Ага, - отвечаю. - Вчистую! Рифму подбирайте сами!
- Юморной. Не Петросяном кличут?
- Бери выше, Петрушкой!
Они переглянулись и решили проигнорировать меня и мой доперестроечный
юмор. Я понял, что дело не в юморе, просто у меня на роже написано, что я
потерял в каракалпакской норке той роковой ночью. В общем, тут я ни по
какому не прокатывал. Те же бабцы, что вчера давали "художникам" за интерес
плюс водяру, сегодня западали на тусклую зелень - грины, или яркую -
молодость. Лучше то и то в одних штанах.
"Извини, старикан, чего-то они сегодня не реагируют... Посиди еще,
может, ослабнут? - утешал меня хозяин в сторонке. Зубило и молот закалили
его самого, включая потенцию, а мастерская в центре гарантировала интерес к
нему. - Попозже еще должен подъехать народ".
Я не очень и расстроился - не запал ни на одну. Все в штанах молчало,
как я не раздевал их глазами. Полный ноль. Нечего и пытаться.
Все-таки мы наподдавались, девушки таки ослабли, я одну увел на койку в
нише, юбку она сняла сама, я вяло принялся за колготки. "Слушай, давай не
будем снимать колготки, а?" - вдруг тормознула она на полдороге. "Гляди
сама, подруга". Руки мои по застарелой привычке расщепляли колени,
втискивалсь куда-то там, но страсть, страсть - где она? "Старость вместо
страсти!" Я не озвучил афоризм, пошел, вмазал на посошок и незаметно слинял,
не прощаясь с хозяином.

Было еще довольно людно в метро, я сел на "Цветном", еле втиснулся в
последний вагон. В этот вагон тут вечно лезут мешочники с Разумовского
гипер-рынка. Меня сзади сильно толкнули, я буквально въехал в тетку, которая
злобно воткнула косяка, но устояла. Поезд набрал ход. Не слишком приветливые
лица сограждан настроения не повышали. Однако что-то во мне вдруг
повысилось. Я не сразу сообразил. Тетка передо мной внятно таранила меня
всхолмием под своим пузом. Словно из далекого прошлого вынырнуло ощущение
своего низа. Я не очень таясь и церемонясь, опустил с поручня якобы затекшую
руку и втиснул ее между нами, чтобы проверить, не почудилось ли мне? Если
да, прав и почудилось, она взбрыкнет и отвалит. Если нет - она притворится
сфинксом в пустыне, на который села ворона. Я покраснел, подозревая, что
весь вагон смотрит на меня. Но люди словно набрались с утра хмури и не
собирались ни светлеть, ни замечать меня. Тетка видом чисто
партноменклатура, отпустившая шофера прилипла ко мне, как к бюсту Ильича и