"Виктор Кудинов. Дочь Птолемея (Историческое повествование) " - читать интересную книгу автора

поверхности язычком пламени колебался ее извращенный облик. Чуть поодаль
ларец на высоких ножках, весь покрытый иероглифами.
Она подняла полукруглую крышку. Мягкими переливчатыми цветами радуги
засверкали ее украшения и драгоценности. "Посмотрим, что тут", проговорила
она и, отведя от правого глаза большую прядь волос, запустила пальцы обеих
рук в гущу драгоценного металла и цветных камней и подняла, что смогла, в
пригоршни. Несколько жемчужин застучало об пол и раскатилось.
Ее взгляд привлек камень анфракс, напоминающий сгусток бычьей крови;
рядом глубели холодные сапфиры; кольца и браслеты отливали зеленью смарагда.
Золотые амулеты и широкие запястья поражали своей чеканкой. Белое ожерелье
из крупного жемчуга она подцепила пальцем и тут же бросила, заметив прижатую
к стенке ларца звезду из голубого аметиста. Под звездой, как свежая кровь,
краснели кораллы. Желтый янтарь украшал ножные браслеты, а рядом, как глаза,
сверкали алмазы. Шарики розовых бус, нанизанные на золотую нитку,
перепутались с серьгами. В височных подвесках от малейшего прикосновения
дрожали светлые камешки, внутри которых, казалось, переливалась морская
вода.
Диадему, убранную изумрудными камнями, так красиво играющую малиновыми,
зелеными, кремовыми, синими красками, она в приливе какой-то детской радости
прижала к своей груди и долго не отпускала, пока не заметила камею, на
которой изображен ее портрет в профиль.
Царица посмотрела на себя в зеркало, на камею и, еще раз убедившись в
точном сходстве и что это она - прелестная женщина, она, и никто иная,
прошлась босая по ковру взад-вперед, горделиво косясь на свое отражение.
Послышался легкий шорох, стук сандалий. Смуглая рабыня в розовой тунике
опустилась перед ней на колени. Она сообщила тихим голосом, что пришел
Нофри, племянник верховного жреца, справиться о ее здоровье. Управляющий
дворцом его не пустил, но, зная о ее особой милости к этому человеку, хотел
бы знать, что ему делать дальше.
Она распорядилась:
- Если племянник верховного жреца не ушел - пусть войдет! Я приму его
до завтрака.

3. АРСИНОЯ, НОФРИ. АРСИНОЯ!

Принесли одежду и воду для умывания. Она сама промыла себе глаза,
протерла влажными пальцами шею и виски. Прозрачная холодная вода колыхалась
в большом серебряном тазу с ручками в виде голов сатиров.
Ее расчесали, скрепили волосы заколками, накинули на голову полосатый
платок, какой некогда носили древние царицы, и она вышла из своих покоев
величаво и степенно, как и подобает ходить царственным особам,
сопровождаемая приятным негромким звоном медных колокольчиков в руках юных
служанок, составляющих ее свиту.
Нофри ждал ее у колонны под портиком, одетый по-простому, в белый
хитон. То был племянник Пшерони-Птаха, верховного жреца Мемфиса, сын его
брата и греческой женщины. Они были ровесниками и, случалось, даже играли в
детстве.
Когда Нофри исполнилось тринадцать лет, он бежал из родного дома,
повергнув в смятение своего отца и знаменитого дядю. Его считали погибшим,
но он неожиданно появился вместе с легионом Цезаря, и тогда многие решили,