"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Стрелки." - читать интересную книгу автора

о мастерстве тех, кто творил все это. Наверно, она была просто влюблена в
эти витражи - ее голос взволнованно вздрагивал, когда она перечисляла
рецепты красок, ведомые старинным мастерам.
Я остановилась перед последним витражом, и сердце горячо толкнулось в
груди. На вымпеле, реявшем на стекле, была искусно выписана дата: 1078.
Я знала наизусть все даты, относящиеся к Восстанию. В 1078 году Хель дала
вольность Ландейлу...
- ... И последний витраж! - с сожалением сообщила ведущая. - Девушка,
подвиньтесь, пожалуйста. Здесь отражен очень важный момент в истории
нашего города. Ландейл, как вы уже, наверное, знаете, был ленным городом
баронов Торкилсенских. Последняя представительница этого рода - вот она, в
лиловом платье, это родовой цвет Торкилсенов - дала вольность городу.
Здесь изображена символическая передача власти магистрату - бургомистру
передается грамота на вольность - вот он, справа. Обратите внимание, как
подчеркивает мастер общественное неравенство: фигуры баронессы
Торкилсенской и бургомистра Ландейла гораздо больше прочих по размерам. О
титуле женщины напоминает головной обруч, который был отличительным знаком
баронов...
Это было сплетение наивных линий рисунка и языческого буйства красок. Алое
солнце осеняло фигуры людей и маленькие, будто игрушечные домики. Алые
лучи, расходясь от солнца, оплетали по краям витраж. Лиловое платье Хели,
красно-коричневые одежды коленопреклоненного бургомистра, синее сукно у
них под ногами - все это было таким сочным, таким свежим, будто и не
прошло пяти веков с тех пор, как витражных дел мастер подбирал
разноцветные стекла...

А Хель была совсем не такой, какой я помнила ее по снам. Может быть,
потому, что я всегда видела ее глазами любящих ее людей. А может быть,
витражный мастер никогда не видел ее и просто следовал канонам своего
ремесла.
Почему я ни разу не видела этот витраж в моих снах? Или те, чья память
жила во мне, не бывали в храме Светлой Матери? Или я просто не успела его
увидеть?
...Ветер времени развевал лиловые одежды Хели. И я - в который раз - с
болью подумала о том, что Хель умерла бездетной. Угас род Торкилсенов на
земле.

Вышло так, что Хель выезжала из Ландейла дважды. Причем все почтенные и
малопочтенные жители города вкупе с бургомистром и магистратом могли
поклясться, что выезд ее был обставлен весьма торжественно. Свита
сопровождала бывшую хозяйку Ландейла, одетую в дорожное платье и
закутанную в накидку. Из-под накидки выбивались светлые пряди. Хозяйка
ехала верхом, рядом с ней, отставая по этикету на голову коня, ехал
Окассен, мужчина видный и приметный, хорошо известный городу. Женщины
провожали его грустными взглядами. Казалось, весь город вышел прощаться с
Хелью. Иные даже плакали, так это было печально: юная наследница древнего
рода. добровольно отказавшись от последнего своего владения, уезжала
невесть куда. Удивлялись только, почему Хель ни разу не улыбнулась людям
на прощанье, даже бургомистру не сказала ни слова. А впрочем, это было ее
право. Возможно, у нее было слишком тяжело на сердце. Так или иначе,