"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Ратанга." - читать интересную книгу автора

- Что за Хранительница такая? О чем ты?
Вентнор будто очнулся, недоумевающе взглянул на меня. Потом неохотно
сказал:
- Есть такое поверье, что Ратангу и ее воинов хранит незримая рука. Лечит,
спасает, предупреждает об опасности. Будто видели ее в образе женщины в
черном покрывале. И никто не знает ни ее голоса, ни лица.
- А ты ее видел?
- Видел, - ответил Вентнор. - Когда в разведке был, я говорил, помнишь?
Ушел тогда от засады, но зацепили меня стрелой. Конь меня вынес на поляну,
сполз я с седла и свалился без сил.
Он говорил тихо, задумчиво, чуть напевно, будто сказывал сказку. И я с
трудом узнавала его.
- Очнулся я - плеск воды, ветер, и будто ветка моего лба касается. Легко
так. Открыл глаза - надо мной женщина склонилась. Вся в черном, и лицо
закрыто. Только руки, как птицы, из-под покрывала. И одна рука надо мной.
На запястье тонкий шрам, как браслет. И серебряный обруч на голове.
Что-то говорила она, а что - я не понял. Знаю только, что по имени звала.
Голос низкий, тихий. А потом провела ладонью по моим глазам - и я уснул.
Проснулся - никого. Только ручей шумит, и листья зелеными пятнами в
вышине...
Вентнор смолк, глядел в пустоту просветлевшими глазами. А мне почему-то
стало обидно. Еще обиднее, чем тогда, когда он рассказывал, как они меня
испытывали. И очень хотелось сказать ему что-то злое. Чтобы он очнулся от
этого полусна...
Я не сказала ни слова и не шевельнулась. Вентнор вздрогнул, оглянулся на
меня, недоуменно улыбнулся:
- И отчего я это тебе рассказываю - ума не приложу.
- Морна, - сказала я сквозь зубы.
- Верно, - удивился он, - когда опасность близко, на исповеди тянет. Может
быть, ты заснешь, или тоже хочешь исповедоваться?
- Еще чего!
- Тогда спи.





* * *
На перекрестке Трех Корон стоит врытый в землю широкий резной столб. На
вершине его - три птицы с женскими головами. Они кажутся живыми - так
искусно вырезано каждое перышко, так плавно изгибаются крылья, так горят
их обведенные золотом глаза. Одна из птиц - алая. Она лишь начала
расправлять крылья, лишь приподнялась для полета, лишь немного отрыла
юное, несмелое еще лицо. Вторая птица, синяя, как вечерний туман, как
предгрозовое море, гневно и горько глядит на дорогу. Одно крыло ее падает
безвольно, как перебитое, второе изогнулось, пытаясь оторвать ее от земли.
У третьей птицы белое оперение, по утрам на нем сверкает солнце. Она
распростерла крылья над двумя другими птицами, словно заслоняя их от
неведомой беды. Лицо ее запрокинуто, черты его прекрасны и тревожны;
поверх дороги, поверх лесов, рек и гор смотрит она туда, где за краем неба