"Лев Куклин. Операция "снег" (детск.)" - читать интересную книгу автора

тициановская мощь!
Я не знал, что значит слово "тициановская", и сначала подумал, что это
название краски. Была там одна, что-то вроде "стронциановская", но по тону
отцовского голоса понял, что в любом случае ничего себе...
- Молодец, сынок! Работай, работай, пригодится! - продолжал меж тем
греметь папа. - Рисование освежает мозг и способствует его росту! Потом ты
это поймешь... Стоп! - вдруг спохватился он. - Не вижу героев любимых
книг... Ага... Ты же еще не умеешь читать. Досадный пробел, а?
Я на всякий случай кивнул головой.
- Слушай, Леха... Ты уже ростом на полвосьмого... - непонятно сказал
папа.- Так мне писала мама.
- Нет... - поправил я. - Это я вырос,- пока тебя не было, на целых три
килограмма...
- Тем более! Значит, с завтрашнего дня мы с тобой учимся читать!

Я с нетерпением ждал прихода отца. Откровенно говоря, я ждал, что он
принесет мне букварь. Обычный букварь, по которому, как мне было отлично
известно, учатся в школах. Вечером, когда раздались условные звонки - три
длинных и один короткий, - я кинулся открывать дверь отцу и сразу же
разочарованно посмотрел на его руки. В них ничего не было. Зато под мышкой
от держал целый рулон обоев!
Не знаю, по каким причинам он притащил именно обои, - может быть,
ничего другого в спешке не подвернулось под руку... Хотя вряд ли: отец был
веселым и изобретательным человеком, способным на всякие выдумки. Запомнился
же мне на всю жизнь именно этот шершавый рулон со следами тиснения от цветов
с парадной стороны и маленькими занозинками на той, которую клеят на стены.
Рулон, а не банальная привычная тетрадка в полосочку или косую линейку!
Мы расстелили этот рулон прямо на полу, от стены до стены, и приперли,
чтоб он не скручивался, на одном конце ножками стула, на другом - мраморной
пепельницей и тяжеленным пресс-папье с отцовского стола.
Затем легли на животы, и мама, накрывавшая стол к ужину, вынуждена была
переступать через нас. Потом отец открыл коробку заветных цветных
карандашей, которыми он раскрашивал свои геологические карты. На коробке
плотного зеленого глянцевитого картона было множество надписей золотыми
буквами. Отец прочел:
- "Карандаши из американского инсенс-кедра для ответственных
картографических и чертежных работ".
Мне еще очень нравилось, что среди этих - сорокавосьмицветных! - к
арандашей был даже белый. Акварельных красок белых не бывает, а вот карандаш
был...
- О! - сказал папа. - Для ответственных работ! Приступим? И в левом
верхнем углу распластанного рулона моим любимым фиолетовым цветом он написал
крупную букву.
- Вот это буква "а"! - торжественно провозгласил отец, подобно капитану
корабля, открывшему новый материк. Тогда еще я не догадывался, что именно
так оно и было...
- Это шалашик! - засмеялся я.
- Это первая, главная буква... Попробуй-ка крикнуть, например: "Ш"...
Я попробовал, но, как я ни старался, сквозь мои зубы слышалось только
жалкое шипение.