"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора Дверь была приоткрыта, и поэтому я не слышал, как в корпус вошла Глаша.
Шла она, вдобавок, босиком, и я почувствовал ее дыхание только тогда, когда она остановилась за моей спиной и стала оглядывать мою работу. И я как-то не обратил особенного внимания, или не придал значения тому, что она прикрыла дверь и накинула крючок... - Вот... - почему-то шепотом произнесла Глаша, - я тебе белье принесла. Глаженое... - и я увидел наверху небольшой стопки, которую она мне протягивала на вытянутой руке, лежащие сверху желтые трикотажные трусики... Вот с них-то все и началось... - Это твои... А я тебя-то в них видела... - лукаво и смущенно продолжала шептать Глаша. - Коечка-то твоя у окошка, я иной раз ночью и пробегу - да на тебя и гляну. Ты разметавши спишь, жарко, одеяло сбросишь... Ох, думаю, какой хорошенький! На двоюродного моего брата похож, да один все, один, и приласкать-то его некому... Я твои, желтенькие-то, тогда и приметила... И у меня такие же... Время было трудное, и я не слишком-то задумывался, мужские они, эти трусики, или женские, поскольку выбора в тогдашних магазинах, как вы понимаете, все равно не было. А на стопке сверху, полыхая пронзительным цветом яичного желтка, лежали мои трикотажные трусики... Но Глаша, видимо, оценила возникшую паузу по-своему. Она просыпала стопку белья на ближайшую койку, подошла вплотную ко мне и вдруг распахнула свой белый халат... Трусы у нее, действительно, были того же яркого желтого цвета, но размеры их превосходили размеры моих скромных трусиков раза в четыре, плотно облипая могучие здоровые молодые ляжки. Лифчика на ней не было вовсе, и ее - Дай-кось я тебя поцелую... - зашелестело мне в ухо. Конечно, я целовался с девчонками, начиная с пятого класса, но это было... так, игра, стыдливые и осторожные прикосновения без разжимания губ. А тут на меня обрушились сочные, долгие, зовущие поцелуи бывалой молодой женщины, которая знала, чего хотела, и добивалась этого... - Да ты погладь меня-то... - тяжело дыша, приговаривала она. - Погладь, миленькой... Но поскольку я стоял, как столб, она, своей крепкой шершавой ладонью обхватив мою безвольно разжатую руку, стала гладить ею себя по груди, по животу, всякий раз опускаясь ниже и соскальзывая к волнующему шелковистому пушку между ногами... Мою руку словно бы всякий раз окунали в кипяток! Потом ее пальцы нетерпеливо взялись за мой еще не коронованный скипетр... И я с потрясением увидел, как белый халат и желтый кусок трикотажа летят на соседнюю койку, а на мою опускается Глаша, притягивая меня к себе на грудь. Но мне не суждено было овладеть предлагаемым царством... Мне открылось - впервые во всей своей откровенной наготе - необозримое пространство призывной женской плоти. Увидев эту сияющую и торжествующую белизну, я почувствовал, что лечу куда-то в бездонную пропасть. Мне стало страшно. Но была еще одна ошеломившая меня неожиданность. В те несколько невыразимо долгих мгновений, когда я смотрел на закрывшую глаза Глашу, - на белом, почти ватманской белизны фоне с типографской отчетливостью бросились мне довольно крупные синие буквы. Под глубокой ямкой пупка, в которой таилась загадочная прохладная тень, над розовым, рубчатым, немного похожим |
|
|