"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

Дверь была приоткрыта, и поэтому я не слышал, как в корпус вошла Глаша.
Шла она, вдобавок, босиком, и я почувствовал ее дыхание только тогда, когда
она остановилась за моей спиной и стала оглядывать мою работу. И я как-то не
обратил особенного внимания, или не придал значения тому, что она прикрыла
дверь и накинула крючок...
- Вот... - почему-то шепотом произнесла Глаша, - я тебе белье принесла.
Глаженое... - и я увидел наверху небольшой стопки, которую она мне
протягивала на вытянутой руке, лежащие сверху желтые трикотажные трусики...
Вот с них-то все и началось...
- Это твои... А я тебя-то в них видела... - лукаво и смущенно
продолжала шептать Глаша. - Коечка-то твоя у окошка, я иной раз ночью и
пробегу - да на тебя и гляну. Ты разметавши спишь, жарко, одеяло сбросишь...
Ох, думаю, какой хорошенький! На двоюродного моего брата похож, да один все,
один, и приласкать-то его некому... Я твои, желтенькие-то, тогда и
приметила... И у меня такие же...
Время было трудное, и я не слишком-то задумывался, мужские они, эти
трусики, или женские, поскольку выбора в тогдашних магазинах, как вы
понимаете, все равно не было. А на стопке сверху, полыхая пронзительным
цветом яичного желтка, лежали мои трикотажные трусики...
Но Глаша, видимо, оценила возникшую паузу по-своему. Она просыпала
стопку белья на ближайшую койку, подошла вплотную ко мне и вдруг распахнула
свой белый халат...
Трусы у нее, действительно, были того же яркого желтого цвета, но
размеры их превосходили размеры моих скромных трусиков раза в четыре, плотно
облипая могучие здоровые молодые ляжки. Лифчика на ней не было вовсе, и ее
освобожденные налитые груди так и уставились на меня торчащими сосками.
- Дай-кось я тебя поцелую... - зашелестело мне в ухо.
Конечно, я целовался с девчонками, начиная с пятого класса, но это
было... так, игра, стыдливые и осторожные прикосновения без разжимания губ.
А тут на меня обрушились сочные, долгие, зовущие поцелуи бывалой
молодой женщины, которая знала, чего хотела, и добивалась этого...
- Да ты погладь меня-то... - тяжело дыша, приговаривала она. - Погладь,
миленькой...
Но поскольку я стоял, как столб, она, своей крепкой шершавой ладонью
обхватив мою безвольно разжатую руку, стала гладить ею себя по груди, по
животу, всякий раз опускаясь ниже и соскальзывая к волнующему шелковистому
пушку между ногами... Мою руку словно бы всякий раз окунали в кипяток!
Потом ее пальцы нетерпеливо взялись за мой еще не коронованный
скипетр... И я с потрясением увидел, как белый халат и желтый кусок
трикотажа летят на соседнюю койку, а на мою опускается Глаша, притягивая
меня к себе на грудь. Но мне не суждено было овладеть предлагаемым
царством...
Мне открылось - впервые во всей своей откровенной наготе - необозримое
пространство призывной женской плоти. Увидев эту сияющую и торжествующую
белизну, я почувствовал, что лечу куда-то в бездонную пропасть. Мне стало
страшно. Но была еще одна ошеломившая меня неожиданность. В те несколько
невыразимо долгих мгновений, когда я смотрел на закрывшую глаза Глашу, - на
белом, почти ватманской белизны фоне с типографской отчетливостью бросились
мне довольно крупные синие буквы. Под глубокой ямкой пупка, в которой
таилась загадочная прохладная тень, над розовым, рубчатым, немного похожим