"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автораподвела брови и сильно накрасила губы..." Меня удивило, что во рту у нее
торчала большая самокрутка из газетной бумаги. Я-то считал очевидным, что такие вот изделия курят только мужики. - Лень! Знакомьтесь... - скомандовала Глаша. - Маша... - хриплым некрасивым голосом сказала женщина, выпустив струю едкого дыма, но взглянув на меня пристальней, поправилась: - Мария... - А по отчеству? - глупо вырвалось у меня. Ей было лет тридцать, и мне она показалась довольно-таки старой женщиной. - Васильевна... - дернув краешком накрашенных губ, ответствовала именинница. - Поздравляю вас с вашим днем рождения... - довольно воспитанно произнес я, так как не раз читал о подобных ритуалах в книгах, и протянул свой подарок. - Подарок?! Ой, не могу! Вот уморил! Подарочек... - вдруг закатилась хохотом та, которая назвалась Марией Васильевной, а потом трудно и надолго закашлялась. Торопясь и разливая воду на подбородок и платье, она, ворочая кадыком, напилась из алюминиевого ковша. С присвистом дыша, она рассматривала мой рисунок и, наконец, проговорила: - Это надо же... Пятерку в лагере чалилась, ни разу никто подарочка не преподнес... На стенку повешу! - с каким-то даже вызовом в голосе бросила она и, действительно, встав на топчан, кусочком хлебного мякиша прилепила мой рисунок на голую побеленную стену. - Красиво... - одобрила Глаша. - Неужто ж...сам? - Сам... - с гордостью сказал я. Но меня занимало другое, и я, вправду... Пять лет... За что же? - А ни за хрен! - кратко и выразительно отрезала она, будто сплюнула. - Посадили и не вякнули: за задницу и в конверт...Да ладно нам, что об этом трепаться-то. Скоро и я в вольняшки выйду! Давайте-ка лучше к столу. И выпьем за именинницу, выпьем, как следовает быть. И я научу вас свободу любить... - вдруг пропела Мария и спрыгнула с одеяла, гулко пристукнув босыми пятками об пол. Хозяйки усадили меня на топчан и придвинули стол вплотную. Я оказался зажатым между двумя женщинами так, что лишний раз боялся и вздохнуть, и пошевелиться. Все пространство маленькой комнатки заливала слепящим светом не менее чем двухсотсвечовая лампочка без абажура. На окне, вместо знакомой мне наволочки, сейчас висело глухое серое одеяло. Прямо светомаскировка... А на столе... На столе прежде всего бросался в глаза кирпичик белого хлеба с золотистой корочкой, напластанный щедрыми толстыми ломтями, и большой кусок сливочного масла, блаженствующий в глубокой миске с водой, словно купающийся в озерце... В таких же эмалированных мисках, только поменьше размером, привлекательно пах гуляш с черными точечками перцовых горошинок и темнозелеными лавровыми листиками. Вообще-то так называемый гуляш (он у нас, в мальчишеском меню, величался "гуляш по коридору") я уже ел вместе со всеми сегодня на обед, но там на тарелку с сизой перловкой сбоку просто добавлялось несколько кубиков мяса с подливкой, а здесь... На краю стола круглело решето для просеивания муки, наполненное отборной крупной черникой. Я знал - вчера младшие отряды собирали эту ягоду, |
|
|