"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

которой вокруг была пропасть, часть ее сдавалась на лекарственные нужды, а
часть - должна была преобразовываться в черничный кисель для всего лагеря.
Глядя на крупные блестящие ягоды, чей черный цвет так выгодно оттеняла
литровая банка со сметаной, я начал догадываться, почему у наших киселей
такой бледный цвет...
Но больше всего привлекала и беспокоила мое внимание литровая бутыль
грубого стекла без всякой этикетки, с подозрительной мутноватой жидкостью,
торжественно водруженная в центре стола. Бутылку охраняли три зловещих
граненых стакана, а возле нее на тарелках высилась горка маслянистых
пирожков с неведомой пока начинкой и полеживали вяловатые соленые огурцы,
нарезанные кружками, на которые я смотрел с полным равнодушием.
Мутноватая жидкость расплескалась по стаканам...
- Ну, - со смешком сказала Глаша, - чтоб и в будующем году, да об эту
же пору, с тем же дружком, да еще с пирожком! - и сильно, со звоном
чокнулась с нами.
Я опасливо посмотрел на свой стакан, налитый почти до половины.
- Чего ждешь? - угрюмо спросила Мария. - После третьей-то рюмахи и
прокурор прослезится! Сыпь!
Я зажмурил глаза, и собрав всю свою решительность, залпом проглотил
резко пахнущую жидкость. Это был самогон. Я задохнулся, закашлялся, едкие
слезы непрошенно выступили на глазах. Глаша весело замолотила своим весомым
кулачком по спине, а Мария Васильевна деловито посунулась большой ложкой к
банке со сметаной. Зачерпнув оттуда, она протянула мне полную с верхом
ложку:
- На! 3аешь... - посоветовала она. - Сразу полегчает...
Я, давясь, с трудом протолкнул в горло тугую сметану. Обожженный
самогоном язык ощутил приятную прохладу. В глотке, действительно, сразу
стало спокойнее.
- Ну, молодчик... - засмеялась Глаша. - И сейчас молоток, вырастешь -
кувалдой будешь... Ешь теперь.
- А ты и верно, ничего... - согласилась Мария Васильевна, и не глядя на
меня певуче добавила: - С таким бы я и поласкаться не прочь...
Я воспринял это как своеобразный комплимент, польщено рассмеялся и
потянулся за пирожком. Он оказался моим любимым - с капустой и луком.
- Давай... по второй, - торопила Мария Васильевна. - У нас ведь между
первой и второй не дышат...
- И правильно... - подтвердила Глаша и протянула руку к бутылке,
нарочно, как мне показалось, сильно прижимая меня грудью. Она опять налила
мне полстакана. Я попытался было слабо протестовать, но она легко отвела мою
руку. Однако, на этом мои испытания только начались...
- Ох, и жарко ноне! - опять почти пропела Мария Васильевна и стянула
свое платье через голову. На ней был черный лифчик и черные же короткие
трусы. - Искупаться бы, а? Да и ты бы, Леонид, рубашку-то снял, а то вон я
ненароком помадой испачкаю...
Соображение показалось мне разумным, я представил себя и ее в этом
наряде на светлом песчаном берегу нашей лесной речки - и несколько
успокоился. Но когда мой взгляд, до того все же более целеустремленный на
стол, упал на ее ноги, - я вздрогнул.
Дело было не в том, что ее тело было совсем другим, нежели у Глаши, -
худощавым, коричневым - а ноги в пупырышках напоминали своей худобой ноги