"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу авторакоторой вокруг была пропасть, часть ее сдавалась на лекарственные нужды, а
часть - должна была преобразовываться в черничный кисель для всего лагеря. Глядя на крупные блестящие ягоды, чей черный цвет так выгодно оттеняла литровая банка со сметаной, я начал догадываться, почему у наших киселей такой бледный цвет... Но больше всего привлекала и беспокоила мое внимание литровая бутыль грубого стекла без всякой этикетки, с подозрительной мутноватой жидкостью, торжественно водруженная в центре стола. Бутылку охраняли три зловещих граненых стакана, а возле нее на тарелках высилась горка маслянистых пирожков с неведомой пока начинкой и полеживали вяловатые соленые огурцы, нарезанные кружками, на которые я смотрел с полным равнодушием. Мутноватая жидкость расплескалась по стаканам... - Ну, - со смешком сказала Глаша, - чтоб и в будующем году, да об эту же пору, с тем же дружком, да еще с пирожком! - и сильно, со звоном чокнулась с нами. Я опасливо посмотрел на свой стакан, налитый почти до половины. - Чего ждешь? - угрюмо спросила Мария. - После третьей-то рюмахи и прокурор прослезится! Сыпь! Я зажмурил глаза, и собрав всю свою решительность, залпом проглотил резко пахнущую жидкость. Это был самогон. Я задохнулся, закашлялся, едкие слезы непрошенно выступили на глазах. Глаша весело замолотила своим весомым кулачком по спине, а Мария Васильевна деловито посунулась большой ложкой к банке со сметаной. Зачерпнув оттуда, она протянула мне полную с верхом ложку: - На! 3аешь... - посоветовала она. - Сразу полегчает... самогоном язык ощутил приятную прохладу. В глотке, действительно, сразу стало спокойнее. - Ну, молодчик... - засмеялась Глаша. - И сейчас молоток, вырастешь - кувалдой будешь... Ешь теперь. - А ты и верно, ничего... - согласилась Мария Васильевна, и не глядя на меня певуче добавила: - С таким бы я и поласкаться не прочь... Я воспринял это как своеобразный комплимент, польщено рассмеялся и потянулся за пирожком. Он оказался моим любимым - с капустой и луком. - Давай... по второй, - торопила Мария Васильевна. - У нас ведь между первой и второй не дышат... - И правильно... - подтвердила Глаша и протянула руку к бутылке, нарочно, как мне показалось, сильно прижимая меня грудью. Она опять налила мне полстакана. Я попытался было слабо протестовать, но она легко отвела мою руку. Однако, на этом мои испытания только начались... - Ох, и жарко ноне! - опять почти пропела Мария Васильевна и стянула свое платье через голову. На ней был черный лифчик и черные же короткие трусы. - Искупаться бы, а? Да и ты бы, Леонид, рубашку-то снял, а то вон я ненароком помадой испачкаю... Соображение показалось мне разумным, я представил себя и ее в этом наряде на светлом песчаном берегу нашей лесной речки - и несколько успокоился. Но когда мой взгляд, до того все же более целеустремленный на стол, упал на ее ноги, - я вздрогнул. Дело было не в том, что ее тело было совсем другим, нежели у Глаши, - худощавым, коричневым - а ноги в пупырышках напоминали своей худобой ноги |
|
|