"Мусса Кундухов. Мемуары " - читать интересную книгу автора

написанное, я продолжал:
- Хотя надежда на Шамиля и на свою силу у них менее прежней, но желания
изъявить покорность я в них не заметил. В будущем их ужаснее смерти пугает
нужда и гонения.
Князь, нахмурившись, что-то начал обсуждать в душе и немного спустя
спросил меня:
- Какой же результат ожидают они от продолжения войны?
- Они его понимают, - ответил я, - но, к несчастью, говорят: "Лучше
умереть, чем увидеть и испытать то, что русские хотят делать с нами".
- Гм! - сурово заметил князь. - Для этого не надо им большого ума:
умереть сумеет всякий дурак. Неужели между чеченскими влиятельными людьми
нет таких, которые могли бы понять, что Шамиль и с ним все духовенство
употребляют доверие к ним народа во зло?
- Очень много, - ответил я, - но, как я имел случай доложить вашей
светлости, народ, боясь неизвестной своей будущности, невольно им
подчиняется.
- Время все разъяснит, - продолжал князь, - мы теперь пойдем вперед
медленными шагами, но зато где станем, там останемся твердо!
Тут, кстати, я пожелал сделать ему известным весьма похвальный поступок
старшины Гехинского аула Монтты, у которого, ожидая приезда наибов Анзорова
и Дударова, гостил двое суток.
Старшина этот, рассказав мне подробности бывшего первого
кровопролитного дела в Гехинском лесу, заключил его следующим эпизодом: "В
этом деле я из пленных солдат взял к себе одного по прозванию Фидур (Федор).
Он находился у меня три месяца. Работал больше и лучше, чем можно было от
него ожидать и требовать. Все мои домашние его полюбили и обращались с ним,
как с родным. Несмотря на это, он был ничем не утешен. Постоянно был мрачен
и грустил. Как только он не работал и бывал наедине, заставали его в крупных
слезах.
К сожалению моему, я узнавши об этом, призвал его к себе и спросил:
- Фидур, зачем ты часто плачешь? Кто тебя обижает? Может быть, тебя,
помимо твоего желания, заставляют работать, или кто-нибудь тебя чем-нибудь
пугает? Скажи правду. Представьте себе, что он мне ответил:
- Меня никто не обижает, не пугает и не принуждает работать. Я, кушая
твой хлеб, должен тебе работать. А плачу потому, что надо плакать.
- Зачем же тебе надо плакать? - спросил я.
- А вы, - сказал он, - зачем воюете и проливаете кровь свою?
- Гм! Гм! - заметил я, - мы проливаем кровь свою из-за того, что вы,
русские, не боитесь Бога и хотите уничтожить нашу религию и свободу и
сделать нас казаками.
- Что правда, то правда, - продолжал он, - вот и я столько же люблю
свою родину и религию и за них плачу. Если бы я не попался в плен, то скоро
получил бы отставку и в своей деревне со своими родными ходил бы в церковь
молиться Богу, а здесь... - он не договорил - слезы потекли ручьями из его
глаз и цвет лица изменился.
Сцена эта так сильно меня тронула, что, Баллах (ей Богу), я в ту же
ночь посадил его на коня и поехал с ним до Урус-Мартановской крепости и, не
доезжая четверть версты до ворот, приказал ему слезть с лошади и отправиться
в крепость, прося его говорить всем, что он сам убежал от меня.
Таким образом, я с большим удовольствием обняв Фидура, простился с ним.