"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

А еще он был человеком сурово пьющим. И друг у него был
один-единственный - Натанка Лифшиц. В его жену - Любашку, в смысле Любовь
Абрамовну, - Ваня Лепехин влюбился еще совсем молодым, в ту же секунду, как
только увидел ее впервые. Да так и пронес эту тайную, как ему казалось,
любовь к жене ближайшего корешка до самой своей запьянцовской старости.
Сквозь тридцать пять лет их знакомства и четырех собственных жен разных
периодов своей жизни.
При Любочке... То есть при Любови Абрамовне Лифшиц, Ваня Лепехин
каким-то Божьим чудом, густо замешенном на диком напряжении человеческой
воли, все-таки как-то умудрялся избегать своих трех универсальных выражений.
При ней его словарно-разговорный ассортимент слегка расширялся и даже
сам по себе складывался во вполне приличные выражения. Хотя и не всегда
вразумительные. Однако, к чести Ивана Лепехина, следует заметить, что в
каждой его корявой фразе всегда присутствовала некая здравая мысль, в каком
бы состоянии Ваня в эту секунду ни находился - в совершенно трезвом или в
мертвецки пьяном.
Но такое происходило только в присутствии Любочки. Любови Абрамовны
Лифшиц.
Ну, что тут скажешь? "Мать честная!", "б...ь", да и только. Так вот и
жизнь прошла "на х.......
... Когда отплакались, помянули, пожелали Натану Моисеевичу, чтобы
земля ему была пухом, шестидесятипятилетний Ваня Лепехин, как он сам
говорил - "вдетый еще со вчерашнего...", впервые в своей жизни произнес
длинную и почти связную речь.
- Любушка, подружка моя... - надрывно сказал Лепехин и поднял большую
стопку с водкой. - Мать честная... Фирка! Да сядь ты, бля, ради Бога!.. Не
колготись - всего хватает... Серега, сынок! Налей девочкам...
Ваня с трудом поднялся из-за стола и заботливо поправил кусочек черного
хлеба на полной до краев рюмке, стоявшей напротив опустевшего постоянного
домашнего места Натана Моисеевича Лифшица.
- И ты, Натанка, слушай... - Лепехин скрипнул зубами. - Не прощу!!! Я
за их воевал на х.... ноженьку свою за их отдал, а они, суки, крестничка
моего... ребеночка нашего Толиньку, погребсти дедушку своего любименького -
не отпустили!.. Что же это за власть такая блядская?! Мать честная... Я на
Лешку в обиде... Хоть он и артист. А за Толика-Натанчика, за внученьку
нашего... Вот я тут все думал, думал... Дом у меня есть. На черный день
покупал. Хороший дом - двенадцать соток при ем. Полста километров от города
по Всеволожской - не боле... Чего я решил?.. Толянчику нашему дом этот!
Завтра и отпишу. Потому как...
Натан! Натанка, друг мой сердешный... Ты там без меня особо-то не
тоскуй... Не кручинься. Я к тебе скоренько прибуду. Немного тебе ждать-то
меня осталось... Вот на Толика дом оформлю и... привет, Натан Моисеевич! Это
я - Ваня Лепехин, кореш твой старый преставился!.. Наливай, Натан, чего
смотришь, бля? Встречай гостя, мать честная...
Как Ваня Лепехин сказал - так и сделал.
Спустя некоторое волокитное время тринадцатилетний заключенный
воспитательной колонии усиленного режима № 7 (а в эти дни Толику-Натанчику
как раз тринадцать лет и исполнилось...), "осужденный" по статье 108 части
2, Самошников Анатолий Сергеевич, ни о чем не ведая, официально вступил в
права владения жилым домом общей площадью в 134, 2 квадратных метра, а также