"Александр Куприн. Жидовка" - читать интересную книгу автора - Ну ладно! - сурово остановил ее пристав.- Будет. В это мгновение он
заметил Кашинцева и тотчас же, победоносно и строго закинув вверх голову, напружил грудь и размахнул рукой налево и направо свои прекрасные русые бакенбарды. Но вдруг на лице его показалась улыбка. - Базиль Базилич! Старый крокодил! Какими попутными ветрами? - воскликнул он театрально радостным тоном.- Черт тебя знает, сколько времени не видались!.. Виноват,- круто остановился пристав у стола.- Я, кажется... обознался. Он щегольски приложил ладонь к козырьку фуражки. Кашинцев, полупривстав, довольно неуклюже сделал то же самое. - Простите великодушно... Принял вас за своего коллегу, почайновского пристава,- этакое фатальное совпадение. Еще раз - виноват... Впрочем, знаете, такое сходство формы, что-о... Во всяком случае, позвольте представиться: местный пристав и, так сказать, громовержец - Ирисов, Павел Афиногеныч. Кашинцев опять встал и назвал себя. - Если уж все так необычайно вышло, то, позвольте, уж присяду к вам,- сказал Ирисов и опять ловко прикоснулся к козырьку и прищелкнул каблуками.- Очень, очень приятно познакомиться. Эй, Хацкель, принеси из моих саней кожаный ящик, он в ногах под сиденьем. Извините, вы далеко изволите ехать, доктор? - В Гусятин. Я только что назначен туда. - А-а! В пехотный полк! Есть между офицерами претеплые ребята, хотя пьют, как лошади! Городишко паршивый, но по нашим местам в некотором роде, так сказать, резиденция. Значит, будем с вами встречаться? Оч-чень рад... А делал. - Да... отчасти,- сказал, насильно улыбнувшись, Кашинцев. - Что делать-с... Что делать... Такой уж у меня характер: люблю построжить... Я, знаете, не охотник до всяких кляуз и жалоб и тому подобной дребедени - у меня своя собственная расправа-с. Пристав был представительный, как говорят провинциальные дамы, красивый, рослый мужчина, с растущими в стороны лихими скобелевскими баками и высоким, белым, безмятежным лбом. Глаза у него были прекрасного голубого цвета, со всегдашним выражением томной и какой-то неприличной, не мужской, капризной усталости; все лицо имело нежный, ровный, фарфорово-розовый оттенок, а малиновые, гибкие губы постоянно кокетливо шевелились и растягивались, точно два подвижных красных червяка. Видно было по всему, что пристав Ирисов - местный красавец, молодчинище и сердцеед, бывший кавалерист, вероятно, игрок и кутила, который в состоянии не спать трое суток подряд и никогда не бывает пьяным. Говорил он быстро и отчетливо, делая преувеличенно внимательное лицо на слова собеседника, но, очевидно, слушая только самого себя. - Я им всем отец, но отец строгий,- продолжал пристав, внушительно приподняв кверху указательный палец.- Поставь ящик на стол, Хацкель, вот так. Я строг, это действительно, я себе не позволю на шею сесть, как другие, но зато я знаю наизусть каждого из своих... хе-хе-хе... так сказать, подданных. Видали сейчас мужичонку? Это ореховский крестьянин Трофим, по-уличному Хвост. Вы думаете, я не знаю, что он конокрад? Знаю великолепно. Но до времени я молчу, а в одно прекрасное майское утро - чик!.. и Трофим |
|
|