"Александр Куприн. Жидовка" - читать интересную книгу автораХвост изъят из употребления. Вот поглядите вы на этого самого Хацкеля. Не
правда ли, пархатый жидишка? А я, поверьте, знаю, чем он, каналья, дышит. Что? Неверно я говорю, Хацкель? - Ой, боже мой, разве ж пан полковник может говорить неправду! - выкрикнул Хацкель с подобострастной укоризной.- Мы все, сколько нас есть, бедных, несчастных еврейчиков, постоянно молимся богу за пана пристава. Мы так и говорим промеж себя: "Зачем нам родной отец, когда наш добрый, любимый господин пристав нам лучше всякого родного отца?.." - Видали? - небрежно спросил пристав, указав через плечо большим пальцем на Хацкеля и значительно сощурив глаза.- Глас народа! Но вы не беспокойтесь, я их вот где держу. Что? Правду я сказал? - Что я буду на это говорить? - Хацкель весь сжался, присел почти на корточки и протянул вперед руки, точно отталкивая от себя какое-то чудовищное, несправедливое обвинение.- Мы еще не успеем что-нибудь подумать, а уж господин пристав наперед все знает! - Слыхали? - спросил коротко Ирисов. - Прошу, сказал Собакевич,- произнес он, указывая на раскрытый поставец.- Не прикажете ли жареной домашней утки? Шикарная утка!.. А это вот зубровка. Пирожки с рыбой, луком. Здесь ром. Нет, вы не сомневайтесь, настоящий ямайский ром и даже пахнет клопами... А это - вы только, пожалуйста, надо мной не смейтесь,- это шоколад. Так сказать, дамское развлечение. Рекомендую вам: в дороге - самое питательное средство. Это уж я узнал, так сказать, из печального опыта, по роду своей неблагодарной службы. Зимою, случается, во время метели в такое место тебя занесет, что торчишь двое суток и корки хлеба ни за какие деньги не допросишься. Но что я болтаю? Пожалуйста... энергичную настойчивость. Пришлось выпить рюмку рома, от которого пахло чем угодно, только не ромом. Кашинцеву было грустно, и стеснительно, и тоскливо. Украдкой он взглядывал иногда на Этлю, которая шепотом оживленно разговаривала за прилавком со своим мужем. Фантастическое обаяние точно сошло с нее. Что-то жалкое, приниженное, ужасное своей будничной современностью чувствовалось теперь в ее лице, но оно все-таки было по-прежнему трогательно прекрасно. - А... а! Вот вы куда нацелились! - лукаво сказал вдруг пристав, прожевывая курицу и сочно шевеля своими гибкими, влажными губами.- Хорошенькая жидовочка. Что? - Необыкновенно красива. Прелесть! - невольно вырвалось у Кашинцева. - Н-д-а... Товар... Н-но!..- Пристав развел руками, деланно вздохнул и закрыл на секунду глаза.- Но ничего не поделаешь. Пробовали. Нет никакой физической возможности. Нельзя... Хоть видит око... Да вот, позвольте, я его сейчас спрошу. Эй, Хацкель, кимер... - Ради бога... Я вас прошу! - умоляюще протянул к нему руку Кашинцев и встал с лавки.- Я вас убедительно прошу. - Э, пустяки... Хацкель. В эту минуту отворилась дверь, и в нее вошел очередной ямщик с кнутом в руке и в шапке, в виде конфедератки, на голове. - Кому из панов кони до Гусятина? - спросил ямщик. Но, увидев пристава, он торопливо сдернул шапку и гаркнул по-военному: - Здравием желаем вашему высокоблагородию! - Здравствуй, Юрко! - снисходительно ответил Ирисов.- Эх, посидели бы |
|
|