"Андрей Кураев. Уроки сектоведения, часть 1 " - читать интересную книгу автора

доказать обратное" (Владимиров А. В поисках православия. Современники. М.,
2000, с. 143).

Посему моя цель и состоит в том, чтобы показать людям реальную разницу
между теософским и христианским путем и тем самым напомнить им о
неизбежности выбора.
Впрочем, это цель не именно этой книги, а всей моей дискуссии с
теософами.
Говоря о методах и принципах этой дискуссии, я сразу же обращаю
внимание на то обстоятельство, что важнейшим его инструментом была просто
логика. Понятно, что ни одна книга не пишется без применения логики. Но
здесь хотелось бы обратить на это особое внимание просто потому, что
мистические и синкретические культы очень часто просто отказывают логике в
прописке: в мир религиозных "ощущений" логика (отождествляемая с
"формализмом" и "схоластикой") не пускается. Слишком часто оккультисты при
встрече с человеком, способным развернуть философско-логическую
аргументацию, убегают от рационального анализа своего мифа в "апофатику":
мол, это несказанно, это наше ощущение, мы верим нашим сердцам и нашим
махатмам.
В принципе, это право и даже рефлекс любого религиозного человека -
спрятать свои святыни от внешней критики. И не стоило бы нисходить до уровня
"воинствующего безбожия", преследуя верующих людей с
плоско-рационалистическими опровержениями их верований.... Если бы не одно
обстоятельство: сами себя теософы рекомендуют себя в качестве людей не веры,
а науки. Что ж, назвался груздем - полезай в кузов. Тот, кто мнит себя
ученым, должен быть готов к разговору на языке науки, то есть к научной
критике своих тезисов.
Да у разума есть свои пределы, далее которых он пройти не может. В
науке и философии сам же разум эти границы в конце концов и замечает и
формулирует. И только религия привносит в эту проблему о "пределах познания"
волевой элемент и говорит не просто "возможно" или "невозможно", но
"допустимо" и "недопустимо". Тем самым традиционное для религозного мышления
деление мира на "сакральное" и "профанное" проявляет себя и в гносеологии.
Отсюда и обратный вывод: там, где кладутся волевые ограничения работе
рацио - там мы имеем дело именно с религиозным мышлением. Но и будучи
религиозным, мышление не перестает быть мышлением и в нем есть своя
рациональность. Эта внутрення логика религиозной модели мира отчасти уяснима
самими адептами той или иной религиозной традиции, отчасти проясняется как
раз для стороннего объективно-религиоведческого анализа.
Итак, из того, что разум не может позитивно решить все проблемы
религиозной жизни, никак не означает, что он не способен помочь в решении
хотя бы некоторых. Поэтому и анализ теософии здесь будет вестись не на
уровне "мистических переживаний", а на уровне работы с источниками и
апелляции к логике. Во многих местах предлагаемого текста проводится вполне
заурядная научная работа с историческими источниками, то есть такая работа,
каждый шаг которой может быть проверен и понят человеком любых религиозных
воззрений.
В некоторых случаях автор дает свои дефиниции. Поэтому при несогласии с
теми или иными моими тезисами придется уточнять: одинаково ли понимание того
или иного термина (скажем, "религия", "обряд", или "вера") у автора и у