"А.М.Курбский. Из "Истории о Великом князе московском" (Памятники русской публицистики XV и XVI?вв) " - читать интересную книгу автора

выманить имения к монастырям или богатство многое, и жить в сладострастиях
скверных, подобно свиньям питаясь и, можно было бы сказать, в грязи
валяясь. О прочем же умолчу, чтобы не сказать чего-либо еще более горького
и скверного, а к тому, о чем прежде речь шла, возвращусь и расскажу о том
добром совете. Когда увидел преподобный Максим, что не принял царь его
совета и в путь бесполезный готов устремиться, то, исполнясь духа
пророческого, начал предвещать ему: "Если, сказал, не послушаешь меня,
богоугодное советующего тебе, и забудешь кровь тех мучеников, погибших от
рук поганых за правоверие, и отвернешься от слез сирот тех и вдов и
поедешь из упрямства, то знай, что сын твой умрет и не возвратится оттуда
живым. Если же послушаешься и возвратишься, то здоровы будете, как сам ты,
так и сын твой". И повелел передать ему эти слова нам четверым: во-первых,
исповеднику его пресвитеру Андрею Протопопову, во-вторых, Иоанну, князю
Мстиславскому, в-третьих, Алексею Адашеву, постельничему его, а
в-четвертых - мне. И те слова, что услышали от святого, пересказали мы ему
полностью. Он же не принял их во внимание и поехал оттуда до города,
именуемого Дмитров, а оттуда до монастыря одного, называемого Песношским,
что лежит на реке Яхроме, где были у него и суда приготовлены к плаванию.
Здесь же, смотри внимательно, что враг наш непримиримый, дьявол,
замышляет и к чему человека окаянного приводит и на что подстрекает,
выдавая за благочестие ложный, противоречащий разуму обет Богу. Как бы
стрелой по цели, выстрелил он царем до того монастыря, в котором епископ,
уже состарившийся, в преклонных годах, пребывал. А прежде был он одним из
лукавых монахов иосифлянских и близким сподручником отца его, и вместе с
прегордым и проклятым Даниилом митрополитом прежденазванных тех мужей
многими наветами оклеветал и жестокое гонение на них воздвигнул. Тот
митрополит и Сильвана преподобного, ученика Максима, в обеих философиях,
внешней и внутренней, искусного мужа, в своем епископском дворце в
короткое время злою смертью уморил. Вскоре же после смерти князя великого
Василия, как митрополита московского, так и того коломенского епископа, не
только по совету всех синклитов, но и по воле всего народа согнали с
престолов их, поскольку все знали об их преступлениях.
Что же тогда произошло? А вот что, воистину - приходит царь к тому
старцу в келью, и, зная, что тот отцу его был единомышленником, и во всем
ему угождал, и был послушен, вопрошает его: "Что нужно, чтобы счастливо
царствовать и чтобы знатных и могущественных вельмож в воле своей
держать?" И следовало так ответить ему: "Сам царь должен быть головой и
любить мудрых советников своих, как свои члены", и иными многими словами
из священных писаний ему следовало доказывать это и наставлять царя
христианского, как и подобает бывшему епископу, к тому же состарившемуся
уже, в преклонных годах пребывающему. А что же он сказал? Тотчас начал
шептать ему на ухо, с издавна привычной для него злобой, как и отцу его
когда-то ложные наветы шептал, и такие слова изрек: "Если хочешь
самодержцем быть, не держи возле себя ни единого советника более мудрого,
чем ты, поскольку сам ты - всех лучше. Тогда будешь прочно сидеть на
престоле своем и всех будешь держать в руках своих. А если более мудрых,
чем ты, будешь держать возле себя, то поневоле будешь послушен им". И
такой вот выстроил силлогизм сатанинский. Царь же тотчас руку его
поцеловал и сказал: "О, если бы и отец мой был бы жив, то и он такого
полезного совета не смог бы мне дать!"