"Олег Курылев. Убить фюрера " - читать интересную книгу автора

"Чертов идиот, - ругал он уже себя, возвращаясь домой. - Фраер, лох,
придурок, профершпиливший (или как там у Достоевского) казенные деньги!
Хорошо хоть за жилье вперед уплачено. Ну-у-у, тупица!.."

Уже лежа на диване в своей комнате на Фридрихштрассе, он, несмотря на
проигрыш, успокаивал себя: как бы там ни было, а газетная заметка все же
сработала. Будь он сам чуточку повнимательней, и такого прокола не случилось
бы. А значит, еще не все потеряно.
"Однако что же теперь делать? - в десятый раз задавал он себе этот
вопрос. - Осталось сорок восемь марок и мелочь. Так бездарно продуть все
деньги! Нет, если так пойдет и дальше..."
Он вдруг вспомнил афишу, призывавшую публику на воскресные бега. "А
что, - подумал Каратаев, - с моими копейками только это и остается".
Он проверил, заперта ли дверь, выключил свет и достал из кармана
висевшего на стуле френча очешник. Через минуту Савва уже поставил перед
поисковой программой компьютера задачу: выудить из декабрьских берлинских
газет все, что касается бегов или скачек. Потом он отобрал данные за
ближайшее воскресенье семнадцатого декабря. Скачки, как обычно, были
прекращены еще осенью, а вот бега, невзирая на зиму и снег, продолжались, и
в этот день действительно должны были состояться.
Савва выписал на клочок бумаги интересующие его данные, выключил
компьютер и снова лег.
Весь следующий день он опять бродил по Берлину, стараясь приобщиться к
ритму и стилю жизни последних лет Второй империи. Старательно запоминая
названия улиц, вывески магазинов, расположение остановок общественного
транспорта, Каратаев с особым вниманием приглядывался к людям. Вот группка
ортодоксальных евреев в черных шляпах, бородах и пейсах толпится возле
синагоги; вот студенты в каких-то чудных шапочках, звякая пристегнутыми к
форменным шинелям короткими рапирами, шумной гурьбой вваливаются в пивную;
вот полицейские вытянулись во фрунт вдоль тротуара и отдают честь
проносящейся мимо карете с германским принцем крови, следом за которой,
рассыпчато звеня подковами по каменной мостовой, летит на рысях эскорт
черных прусских гусар.
Посещать заведения ему теперь было не по карману. В течение дня он
перебивался пирожками и парой бутербродов с колбасой, а возвращаясь вечером
домой, купил булочки и молоко на углу Маркграфен и Краузенштрассе. Лежа
потом в своей комнате на тесном диване, он в который уже раз размышлял о
странностях этого мира.
Каратаев понимал, что никто из его современников никогда не узнает, что
с ним случилось. Отправка в прошлое агента-исследователя (агиса, как
называли командированных в их институте) и его возвращение осуществлялись
через одно и то же окно. Если же окно закрывалось, а агент к тому времени не
возвращался, то он не возвращался уже никогда. Но самое интересное, что
сколько ни посылай в то же место и в то же время других агентов через новые
окна, найти пропавшего они не могли. Более того, не могли обнаружить никаких
следов его деятельности. На сей счет существовало множество теорий о всякой
там многовариантности возмущенного прошлого.
Он снова вспомнил книжную иллюстрацию так называемого "феномена
независимости". На маленький необитаемый остров с единственной кокосовой
пальмой в его центре в понедельник энного года посылается агент "А". Через