"Пауль Аугустович Куусберг. Одна ночь (2 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

его и Яннуса, за то, что не выторговали машину, но боцмана это не трогало.
Хорошо хоть, лошадь дали, потом наверняка придется только пешком топать. С
пятки на носок и снова с пятки, километр за километром, десять, двадцать,
двадцать пять километров каждый день. Идти ночью в дальнейшем будет
неразумно, так уж получилось на этот раз, слишком поздно дали лошадь. До
железной дороги путь неблизкий, несколько сот километров. А попрет немец
прежним ходом и с прежней силой, глядишь, и всю тысячу отшагаешь.
Боцман хорошо знал причалы на Балтийском море и на Средиземном,
но
незнакомо было ему все, что лежало от Ленинграда на восток. В Мурманске он
бывал, но Мурманск далеко на севере, там им делать нечего. Еще вопрос, могли
бы они попасть в Мурманск, Маннергейм явно силится отрезать этот город от
остальной России. Аппетит у него отменный, наверняка надеется промаршировать
со своим войском в Ленинград. Во время гражданской войны устроил финским
рабочим такую бойню. И что только людей с ума сводит? Власть и корысть да
еще кровожадность подгоняют. Оставь Лайдонера* в Эстонии, и он, глядишь,
сколотил бы по меньшей мере дивизию и тоже ринулся на Ленинград. В свое
время с Юденичем не вышло, с ним он даже рассорился, а на запятках у Гитлера
могло и повезти. Или, как знать, возможно, Гитлер и не потерпит рядом
никакого другого властолюбца? И вообще станет ли он возиться со всякими
старыми деятелями?
* Лайдонер - военный министр в буржуазной Эстонии.

Адама больше всего беспокоил их маршрут. Он выбирал его на свой
страх и
риск и теперь сомневался в своем решении. Думал целый день и полночи в
придачу и все больше убеждался, что по шоссе им дальше идти нельзя. И само
шоссе и все придорожные деревни были забиты эвакуированными, они идут на
восток, через Ладогу из Ленинграда и уходят из Карелии от финнов. А где
скопилось много потерпевших, там трудно найти ночлег и еду, да всем, по
совести, и не поможешь. Конечно, он мог бы и с товарищами посоветоваться, но
не успел, - пока добивался лошади и талонов в столовую, время и ушло. Думал
потолковать вечером, но перед самыми сумерками нежданно подали дровни, и
было не до рассуждений. Вот и велел старухе свернуть на окольную дорогу, а
теперь на душе скребло. Затянувшийся снегопад может в самом деле завалить
дорогу, а кто знает, остаются ли в здешних краях все дороги проезжими. И
возчицу тоже дали полуглухую или чокнутую, ни слова не вымолвила. Да и знает
ли старуха что-нибудь, кроме того, что своими глазами видела? Такие живут в
себе - дальше того, что за порогом, им и дела нет.
Боцман прикидывал, стоит ли потолковать о своем решении с кем-нибудь.
Если бы остаться с глазу на глаз с Валгепеа, можно бы и обсудить. Койт, тот
чересчур книжник, вряд ли что разумное скажет. А милиционер, опять же,
запальчив и от саней ни на шаг, оставшаяся без мужа женщина притягивает его,
как магнит. Вот Яннус, этот понятливый, с ним и надо будет завтра все еще
раз взвесить, сейчас он намаялся со своими ногами, не до разума ему. Маркуса
Адам знал еще мало, хотя предполагал, что тот потребует созвать собрание --
а до него ли сейчас, - не место и не время! Все за одного и один за всех --
присказка красивая, конечно, но только на корабле должен быть один капитан.
Чести этой боцман Адам не домогался, ношу сию он пронесет только сегодняшнюю
ночь, а потом пусть решают всем миром.