"Пауль Аугустович Куусберг. Одна ночь (2 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

где-нибудь за Уралом.
Во время этого, происходившего месяца два назад, диалога
Хельмут
Валгепеа с любопытством наблюдал за милиционером, раньше он Сярга не знал.
Милиционер пристал к ним на берегу Ладоги, откуда их после бесцельного
ожидания парохода отвезли в Колтуши. Сярг подошел тогда к их тлевшему костру
-- большого огня разводить не разрешалось - и спросил: не хочет ли кто
обменять папиросы на туалетное мыло, да так и остался с ними. Как бы между
прочим, он рассказал, что шесть часов мокнул в Финском заливе, что он не с
ледокола "Суур Тылль", а с парохода, и по крайней мере три четверти
пассажиров его утонули. Что "Сини-ранд" был под завязку набит ранеными, а
много ли их успело выбраться из кают, из проходов и трюмов. Одна бомба
разорвалась в котельной, чего там оставалось. Другая рванула на корме; кто
был на палубе и не растерялся, догадался отплыть подальше от судна и потом
ухватил себе под мышки какой-нибудь брус или кусок доски, тот и спасся. Сам
он находился на носу, видел, как пикировал "юнкере", понял, что бомбы угодят
в пароход, и бросился плашмя на палубу, откуда воздушная волна подхватила
его и швырнула далеко в море, это и спасло. Рассказ Юлиуса произвел
впечатление, они почувствовали себя даже виноватыми, что без купели прошли
по минным полям и не угодили под бомбы. Так вот и стал заместитель
начальника отдела по борьбе со спекуляцией, майор милиции Юлиус Сярг,
восьмым членом группы.
В тот раз Валгепеа и дальше продолжал подшучивать над Койтом,
своим
бывшим коллегой по работе:
- Котлы сделаны из доброй старинной меди, луженые вдобавок,
вонь
псиная не пристанет, даже если варить живых собак. Конечно, если котлы хоть
немного промыть.
- Мыли, как следует промыли, - еще раз заверил Койт. - Вскипятили
воду, пропарили и прополоскали, сам профессор Круус Следил, чтобы все было
как нужно. Запах впитывается в картошку от стен. От псиного духа иначе,
видно, не избавишься, как спалить кухню.
Хотя от острого собачьего запаха всех воротило, картошку тем
не менее
ели с аппетитом. Другой еды не было. По крайней мере у них. Несколько дней
они подтягивали животы на берегу Ладоги, питанием там никто их не
обеспечивал, всяк довольствовался тем, что у кого оставалось про запас в
рюкзаке или в уголку чемодана. У большинства вообще ничего не было, разве
что какой-нибудь кусочек сахару, тоненькая плиточка шоколада или конфетка. У
предусмотрительных людей, которые прихватили с собой резиновые камеры, сахар
и мыло, у таких нашлась даже великолепная, таллинского производства, сухая
копченая колбаса, у тех был сыр, хлеб и другая снедь, но, увы, в их компании
предусмотрительным человеком никто назвать себя не мог. Все они верой и
правдой служили новой власти и меньше всего думали о себе. Юлиус Сярг не без
оснований именовал их фанатиками, верующими и детьми. Навряд ли он и сам был
другим. Так думал тогда Хельмут Валгепеа. Он и сейчас не собирался
отступать. Возился с лямками рюкзака - подтянул их и сказал:
- У той картошки никакой беды не было, только и всего что по-малому
на