"Пауль Аугустович Куусберг. Одна ночь (2 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

убежден. Ему представлялось совершенно невозможным, чтобы фашизму удалось
повернуть ход истории. Юлиус Сярг называл его верующим, и это нисколько не
задевало Койта: человеку, который не убежден в победе коммунизма, не место в
партии. Его даже не столько заботил ход войны, как тревожили явления,
которые он вдруг обнаружил в поведении весьма сознательных людей. Пробковые
пояса и автомобильные камеры под одеждой известных всем деятелей, в том
числе и его две велосипедные камеры, набитый сахаром чемодан, раздавленный
пакет экспортного масла, паника в Шлиссельбурге, брошенная печать, слова
ответственных товарищей о том, что коммунисты не должны впадать в панику (а
сами бегут вместе со своими друзьями), - все это угнетало Койта.
Совершенно не выносил он и Сярга. В первые же дни между ними
возник
спор, и они наговорили друг другу резкостей. По мнению Койта, Сярг видел все
в черных красках. Любимым выражением милиционера было: "рыба начинает гнить
с головы", и он всегда им козырял. Он не давал втянуть себя в полемику
общего характера, а бил собранными на улице фактами. "Собранные на улице
факты" - было определение Альберта Койта, которое он считал метким, но,
находясь с глазу на глаз с этими "уличными фактами", оказывался большей
частью в затруднении. Койт чувствовал себя куда тверже в области абстрактных
рассуждений, однако с милиционером спорить в привычной манере неудавалось,
тот. поднимал его философствования на смех, презрительно называя их книжной
премудростью. Юлиус Сярг казался Койту случайным попутчиком, который теперь,
в критические дни, сожалеет в душе, что связал свою судьбу с советской
властью. Чего стоят его анекдоты. Чувство юмора у Койта, начитанного,
обладавшего абсолютной памятью, было не очень-то развито.
- Странно, что ты пошел с нами, - услышал Альберт Койт над своим
ухом
рокочущий бас Сярга. - Тебе надо было пристать к финансистам. Они наверняка
добудут машину. Мелания сторожила бы твой сон и... Не пришлось бы месить в
темноте снег. Вы что, рассорились?
Койт оцепенел.
- Меня просто завидки брали, - продолжал Юлиус с наигранным
участием.
-- Спали в обнимку, ну прямо два голубка. Баба пышная, а? Сам худоба, как
молока салачья, выбрал себе тушу...
Койт крепился изо всех сил. "Молчи, молчи, молчи!-- внушал он
себе. --
Не подавай виду, не подавай виду, не подавай виду. - Он вскинул голову,
чтобы снежинки падали на лицо и остужали. - Спокойствие, спокойствие,
спокойствие".
В любом случае Койт вспыхнул бы; как бенгальский огонь, на этот
раз он
сумел сдержать себя. Засунул глубже руки в карманы пальто и шел, не обращая
внимания на Сярга. Будто говорил тот на ветер. Словно Койт и не шел рядом с
ним. Не прибавил и не убавил шагу. Никак не отреагировал на слова
милиционера, который сейчас для него просто не "существовал.
Слова Сярга оскорбили Койта.
Да, он спал рядом с Меланией. Не одну, а несколько ночей кряду.
Да, они
лежали бок о бок - в объятиях, как говорил милиционер. Но где это