"Олег Куваев. Кто-то должен курлыкать" - читать интересную книгу автора

Действительно "весь город" болел. У стеллажей со штучными лекарствами было
пусто, и я увидел вдруг сиротливые тюбики лекарства на пчелином и змеином
яде. В постыдном раскаянии я схватил эти тюбики и уж дальше - больше,
забежал в гастроном, накупил красивых коробок и банок с чаем и побежал на
почту. Девушки на почте были также в марлевых масках. И лишь, запаковав
посылку, я осознал, что фамилия Евдокии мне неизвестна. Только адрес. Так и
написал: "бабушке Евдокии". Уговорил. Взяли.
Гриппом я не заболел и через десять дней в конце рабочего дня я снова
пришел к Леночке. Положил перед ней рукопись на сто страниц и пятьдесят
рублей.
- Ну что вы! - сказала Леночка.- Это вдвое больше, чем следует за
перепечатку.
Но утром я получил текст - экземпляры разобраны, и знаки препинания
стоят на местах,- Леночка в свое время кончала филфак.
Утром я взял первый экземпляр, заявление и твердым шагом вошел к Г. П.
Никитенко.
Надо отдать ему должное - он не изумился, не стал произносить слова,
положил рукопись и заявление на край стола, глянул на меня сквозь очки,
точно сфотографировал, и зачем-то пожал мне руку мягкой ладонью.
Через некоторое время я узнал, что мне предстоит предварительная
защита. Случай небывалый, так как существует длинная очередь жаждущих
кандидатского звания.
Я спокойно изложил свои выводы о северной границе европейского леса.
Ученый совет покашливал и молчал, видно, моя репутация унылого научного
неудачника крепко шаталась. Тогда Г. П. Никитенко, не вставая с места,
тонким своим голосом негромко сказал: "Мы имеем пример скрупулезного сбора
фактов без скороспелых, однако, выводов". После этого сорвалась лавина, и я
узнал, что являю собой пример воспитания научных кадров: бывалый
производственник, накопив опыт, идет в науку, оформляет опыт в солидный труд
и снова стремится к любимому производству.
В коридоре за спиной я услышал: "Попал в самую популярку".
...От Евдокии пришло письмо. "...Пролила слезы. Ведь не забыл! Ведь не
стала просить, думала, что забудешь. Ты не обижайся, я о тебе думаю много.
Работа у тебя, конечно, почетистая, но глаз у тебя нехороший. Наверное,
начал сердцем грубеть. Ты не грубей. Как сердце застынет, так тяжело жить. Я
знаю. Кругом русски люди, перед кем возноситься?.."
В тот день я решил пораньше приехать в лесопитомник, пожить без оклада,
войти в курс. Г. П. Никитенко препятствовать мне не будет, потому что после
всех этих слов на ученом совете окончательная защита превращалась в
формальность, и ВАК тут уже не может ничему помешать. Я составлял список
действий: сдать комнату, в военкомат, упаковать вещи, выписаться. Зазвонил
телефон. Звонила Леночка. В длинном и осторожном разговоре она сообщила мне
о поездке в Австралию. Для изучения австралийского метода выращиваник
эвкалиптов. Поездка на год. Желательно с женой. Так заключила Леночка.
Я растерянно начал слоняться по комнате. Все эти годы... Жена... Потом
я представил, как решила бы эту проблему бабушка Евдокия. "В Австралии,
поди, тоже русски люди, эвкалипт тоже дерево, дак что не поехать?"
Требовалось крепко подумать, уяснить, осознать. Но я уже попал в колесо
событий, и оно крутилось помимо меня.
Снова звонок, теперь уже в дверь. Корреспондент ведомственной газеты.