"Олег Куваев. Весенняя охота на гусей" - читать интересную книгу автора

удобное место для морского порта. Позднее был колхоз, но и колхоз перевели
за семь километров, где выстроили с должным размахом. От былой славы
Усть-Китама осталась лишь груда рисовых бочек, два древних деревянных домика
да выброшенный на берег катер неизвестного происхождения. Но все так же
двигались по реке могучие рыбьи косяки, и утки садились на мерзлотные озерца
рядом с домами, и летали гуси.
В ста километрах севернее Усть-Китама возник и рос большой промышленный
поселок, и каждую навигацию к нему шли океанские дизель-электроходы с
тысячами тонн груза. Усть-Китам со своей былой рыбной и административной
славой пропадал в безвестности, обреченный стать вскоре голым тундровым
местом.
Чья-то светлая голова в райисполкоме вспомнила о том, что неплохо бы
району иметь свою рыбу. Постановили быстро "создать", "организовать". Лучше
Усть-Китама нельзя было придумать места. Но организовывать было не из чего.
Рыболовство в районе оказалось прочно забытым.
Тогда возник полушубочный старичок. Он появился с рыбной реки на
западе, где большинство от младенчества до смерти были рыбаками, возник с
готовыми сетями, бесспорным знанием дела, и начальство, для которого рыба
была только решением, быстро отдало ему на откуп Китам от верховий до устья.
Рыбная слава Китама теперь осталась только в рассказах. Но по этим
рассказам было ясно, что рыбу можно черпать десятками тонн. Райисполком для
начала установил божеские закупочные цены: 70 копеек за килограмм.
По неуловимым, ему одному известным знакам, полушубочный старичок
вылавливал нужных людей. Столь же легко, с какой-то фокуснической ловкостью,
он извлекал из снабженческих недр доски, гвозди, бензин. Может быть, на
свирепых прожженных снабженцев просто действовал его вид поседевшего в
тишине рыбалок человека с безмятежным взглядом детских глаз?

8

В середине мая лед на реке вздулся синим китовым горбом. Синий кит
стремительно рвался к морю. Каждый день лед был разным - чертовски голубым,
как море на курортных проспектах, или трупно-серым и ноздреватым в пасмурные
дни. Потом за одну ночь потрескался и стал похож на издыхающую черепаху.
В этот день они кончили делать десятую лодку. Они делали эти немудрящие
плоскодонные неводники день за днем. По договору с колхозом, который должен
был платить за каждую плоскодонку по двести рублей. Они шлепали их, как
блины, по готовому трафарету. Для бригады требовалось от силы два неводника,
и, когда они начали третий, Оспатый Федор спросил:
- Третий для запаса?
- А ты стучи, стучи, - сказал дед. - В договоре не сказано, сколько
неводников. Сказано, колхоз обязуется купить. - Славка Бенд зыркнул на деда
глазами и зачастил топором.
- Ушлый у нас дед, а? - спросил Колька Муханов.
- Ха-ха-ха, - раскатился Толик. - Ушлый дед. Очень ушлый, хороший дед.
- Две тысячи - хорошая цена, Федюша, хорошая, - сказал дед. - Мы за
двести, за двести рублей их у себя делали.
Четыре доски на дно, две на борта. Дед в полушубочке все похаживал с
неизменным прутиком или палочкой, и было приятно смотреть на его белую
голову, чистое, в загорелых здоровых морщинках лицо и слушать: