"Олег Куваев. Весенняя охота на гусей" - читать интересную книгу автора

- Пускай, - скомандовал он. Успел раза два взмахнуть веслом и вдруг
исчез, только мелькнули в воздухе сапоги с закатанными голенищами.
- Ух, - вынырнул Муханов из воды. - Ух! - Так он толкал лодку к берегу,
огненный шар на взбаламученной глади воды.
- Мой черед, - закричал Толик и с совсем уже ненужной лихостью сел в
лодку, перевернувшись мгновенно и бездарно.
Все смеялись на берегу, Муханов бегал кругами, стараясь согреться.
- Ха-ха-ха, - смеялся Толик. - Вот сделал дед лодку. Вот лодка, а, дед?
Даже Славка Бенд разжал мрачные губы, и дед весь смеялся, даже
полушубок его и сапожки смеялись.
- Погоди-ка, герои, - сказал дед и вынес из избушки что-то завернутое в
тряпочку. Под тряпочкой оказалась чуть начатая бутылка спирта. Муханов и
Толя выпили из стакана.
- Чего держать, - сказал дед. - Допивайте, чтоб, значит, судно обмыть.
Спирт быстро развели водой, и все выпили по полстакана в этот
великолепный день у открытой воды забереги.
- Плавать на этой лодке непростое дело, непростое, - сказал дед. - У
нас на реке с маленьких лет это делают, начинают. Вон Глухой, поди, умеет
плавать или забыл?
- А, Глухой, а ну покажи, Глухой, - закричал Толик, но Глухой, вовсе уж
засмущавшись, только махнул рукой, а Славка Бенд с задичавшими от водки
глазами посмотрел на лодку с мрачновато-веселой решимостью. Не такое, мол,
видали. Надо, поплывем и не на этом.
- А льда скоро, ребята, не будет, - сказал дед.
Все еще стояли у воды и обсуждали проблемы плавания на столь несолидном
судне, а дед ушел к своей избушке. Он стал выносить из ее недр бесконечное
количество мотков сетей, смотанных в куклы, и бережно класть их на
разостланный брезент.
- Смотри, ребя, смотри, - сказал Братка. - Дед богатство вынимает.

9

...Они насаживали неводную дель на обрезки водопроводных труб, чтобы
потом протянуть сквозь трубы нескончаемую сизалевую веревку, по веревке с
припуском расправить сеть, для верха один припуск, для низа другой. Это была
работа не для нервных людей.
Древняя земля исходила, дымилась на проталинах, пар поднимался к небу,
как дым благодарственных молебнов.
И жухлый серый лед на реке казался в весеннем солнце чужим, отжившим
свой век, нездешнего мира веществом.
Сети растягивались на вешалах, лежали на земле, аккуратные мотки
веревок висели на кольях, змеились по земле. Был какой-то чарующий ритм в
этой древней, древней, как эта земля, человеческой работе.
У лодок остался один Глухой. Он возился у чадящего котла с длинной
кистью и был похож в клубах дыма на печального сгорбленного черта, давно уже
потерявшего веру во всякое бытие.
Санька насаживал сети, слушал, как в стороне балаболит и смешит всех
Муханов, и размышлял о всегдашней правоте брата Семы. Вот оно, денежное
место, где руки не дрожат. Было приятно сознавать, что все это не столь уж
плохое занятие и времяпрепровождение есть только вступление к туманно