"Олег Куваев. Весенняя охота на гусей" - читать интересную книгу автора

- А вы, ребята, не унывайте, - сказал дед. - Шесть тонн на ледник сдали
на новом месте, на незнакомой реке. Мы сейчас опять контрольные сеточки
поставим, будем следить. А пока у меня другое средство есть. Чтобы не
скучать. - Дед хохотнул тоненько. - Взрывать кто-нибудь умеет?
- Детонаторы есть? - спросил Славка. - Я умею.
- Все у меня, Слава, есть, - сказал дед. - И рыба сейчас есть, в омутах
наверху много осталось.
- Зар-ряд заложить поб-больше, ух! - вздохновенно помечтал Толик.
Остальные молчали.
- Закон это дело запрещает, дед, Дмит Егорыч, - заинтересованно сказал
Федор. - Как насчет закона?
- Так, Федя, ведь закон с умом применять надо. Глупая река,
бесполезная, зря пропадет рыба. Мы да тот чукча с тряпочкой. - Дед даже
помигал для убедительности. - Закон почему глушить запрещает? Много рыбы
тонет зазря. А мы ниже по течению сеточки поставим - и ни одна рыбка зря не
уйдет...
- И выше тогда надо сеть ставить, - сказал Братка. - Которая живая, та
вверх побежит.
- Правильно и это, - сказал дед.
- Зар-ряд поб-больше...
- Так как насчет закона, дед? - упрямо спросил Федор, и Глухой, который
следил все время за ним преданным взглядом, тут же посмотрел на деда, что
скажет на это лучезарный старик...
- Я-то ведь не уговариваю, - сухо ответил дед. - Мне-то сказали: "Вот
тебе река сверху донизу, лови рыбку, корми район". Я ловлю. А как - мне не
сказали. На новом месте всякое бывает. Везде так.
- И я не возражаю, - непонятно сказал Федор. - Мне только интересно
было, как это получается у тебя с законом, дед?
Они сидели на берегу с перепачканными коричневой тюленьей кровью
лицами, в драных телогрейках, и ветер соленых прибрежных озер нес запах серы
и вопли чаек.
- Есть афоризм, - сказал Санька, - монета запаха не имеет, - сказал, и
выплыла перед ним на мгновение мертвая ухмылка Пал Давыдыча. - Ерунда, кто
здесь чего заметит? Тут атомную бомбу взорви, никто не узнает.
- Молчи, москвич, - сказал Федор.
Санька хотел съязвить что-либо насчет свободы слова, но наткнулся на
Федоров взгляд и смолк.

16

Федор.
Известность Оспатого Федора носила сугубо специальный характер: его
знали и почитали в мире северных лагерей заключения. Знал его по тем
временам и Славка Бенд. Начало его лагерной "карьеры" было простым:
шестнадцатилетним парнем познакомился он с обаятельными взрослыми дядями и
почему-то не отказался оказать им услугу: постоять ночью в переулке, пока
они будут заниматься своим делом. Но дело, которое затеяли дяди, получилось
серьезным, с двумя убийствами, и Федору, несмотря на молодость и
незначительную роль, дали серьезный срок. Было это в те времена, когда не
особенно дорожили судьбой отдельной личности. Уголовная верхушка первого его