"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

- Если делать торжественный доклад, где взять слова? - Где цифры? -
Выходи, я закрою. Сейчас мы с тобой пойдём и сделаем сцену у фонтанов.
Она улыбнулась на слове "сделаем", а Павел подумал: "Вот чёрт!"

Довольно долго пришлось пробираться, пока миновали грохочущий,
свистящий двор, плутали между складами, наконец, вышли на пустырь, вернее,
даже не пустырь, а целое поле. Горизонт на нем закрывала мощная завеса
клубящегося пара, как если бы там пульсировал горячий гейзер.
Через поле тянулась неровная ниточка следов: кто-то проходил
раз-другой. Женя храбро пошла в снег, ковыляя на каблуках, проваливаясь,
оставляя маленькие, почти детские следы с дырками от каблуков, и,
присмотревшись, Павел понял, что тропка вся состоит только из таких следов.
Чем ближе они подходили, тем выше и величественнее становилась стена
пара, и вот стал слышен мощный "шум многих вод", как выражался Иезекииль.
Они нырнули в прозрачную пелену пара - и открылся необъятный квадратный
бассейн, озеро с прямолинейными бетонными берегами. Выстроясь ровными рядами
от берега к берегу, производя шум водопада, били фонтаны, великое множество
фонтанов, каждый порождая клубы пара, словно дымя. Противоположный берег
терялся в белой мгле, зрелище было фантастическое. Но земную реальность ему
придавали торчавшие по берегу прозаические ржавые трубы с приваренными
железными табличками, на которых белилами было коряво выведено "Купаться
строго воспрещается!".
Тропка кончилась у утонувшей в снегу дырявой железной бочки, и снег был
дальше девственно нетронутый, в застывших завитках после метели, нависший
над тёмной водой ослепительно белыми языками.
- Купаться нельзя, потому что в воде яд, - сказала Женя.
- Яд? -
- Да. Цианистый калий. Из доменных газов, так мне объяснили.
- А ты что, пробовала? -
- Нет.
- Наверно, летом тут стоит сильная радуга? -
- Да. Над каждой брызгалкой. Если написать рассказ, то примерно такими
словами: из доменных холодильных устройств вода поступала по подземной
трассе в продольные трубопроводы, расходясь в поперечные отводы, кончавшиеся
соплами.
- Название можно дать: "Сцена у фонтанов с цианистым калием".
Женя села на бочку, съежившись, подперев подбородок кулаком, глядя на
фонтаны загипнотизированно, отрешённо.
- А холодно тебе живётся, - сказал он. - До меня дошло.
- В мире нет ласки, - сказала она. - В мире исчезает ласка, исчезает
жалость, исчезает сочувствие. Трубопроводы растут.
- Нужно ли противопоставление... То само по себе...
- Одно дело - сцены просто у фонтанов, под берёзами и под луной, и
совсем другое дело - у охлаждающих систем с соплами. Техника, правда,
переворачивает мир и человека, но куда? -... Наверно, я слабачка,
тургеневская барышня, анахронизм.
- Нет, не так.
- Как же не так, если уже стиль целого века. Мы строим, мы созидаем, а
потому какие-такие ещё сантименты? - Оптимизм, бодрость, увлечённость делом,
ну, в крайнем разе умный, иронический скепсис. А ласка - это что-то